Архив выпусков «45-ой параллели»

Эмигрантская лира: в единстве – сила!

Как и в прошлые годы, под одной вывеской проходят два независимых турнира – «Эмигрантский вектор» (для поэтов русского зарубежья, включая представителей бывших советских республик) и «Неоставленная страна» (для тех, кто никогда не эмигрировал, учитывая те же республики бывшего СССР).

Из первых рук Читать

«Горицвет», расцветший на Покров

Культура подобна Золушке: изо дня в день тщательно и старательно пытается очистить наше духовное пространство, стремясь сделать нас лучше, светлее, выше. И многие годы мечтает о том, что на бал, куда она тайком проникла, внезапно нагрянет принц (он же, ежели рассуждать приземлённее, – меценат) и, наконец-то, обратит внимание на одну из главных сироток России.

Из первых рук Читать

Алексей Борычев

Мы были, и нас не бывало

Четвёртое измерение Читать

Илья Валеев

Конец смуты

Князь Иван Никитич Одоевский проснулся среди ночи. Хрипел как удавленник, хватая пересохшими губами прохладный воздух горницы. И никак не мог надышаться. В едва брезжащие оконца била ноябрьская вьюга. Сиплый ветер выл, словно по покойнику. Было зябко вставать из-под угретого за ночь покрывала. Князь сделал усилие и поднялся. Грузно шагая, подошёл к образам и привычно перекрестился.
Потом жадно пил стылую от оконного сквозняка воду. Прислушался. Всё было тихо на Сретенке в ненастный час. Сторожа у рогаток попрятались по избам, словно зная, что и вору такая непогода не по нутру. Изредка побрёхивали собаки, подвывая ветру.
Иван Никитич оглянулся на постель, белевшую как саван, и поймал долгий взгляд супруги. Не увидел, нет, скорее угадал его в полутьме горницы. Знал, что княгиня проснулась от его хрипа. Вернулся на полати и сел у неё в ногах.

Новый Монтень Читать

Галия

Выходя из глины

* * *

Дом – это
осколок дороги,
к которому можно
прижаться во время
странствий

* * *

Тень абажура
наклоняет комнату
в нежность

* * *

Эхом дождинки
окутано сердце
ландыша

* * *

Словом «насквозь»
натянуты струны
скрипок

* * *

Утро – жемчужина
птицы

* * *

Лицо – это море,
навсегда потерявшее
берег

* * *

Губы – утёнок
нежности

* * *

Рука – это веточка
пульса

* * *

Краешек зимнего
дня обнимает
Африка

* * *

Как быстро цветок
двигает солнце
к маю

* * *

Крылья
у птицы
кончаются
ветром

* * *

Просыпаюсь в ладонях –
и утро ныряет
в лицо

* * *

В раненом сердце
даже фиалка –
гвоздь

* * *

С нежностью женщины
земля прижимается
к снегу

* * *

В слове «сова»
блуждает осколок
света

* * *

Разбившись о ветер…

Четвёртое измерение Читать

Юлия Долгановских

Четыре гвоздя Борхеса

Четвёртое измерение Читать

Михаил Ковсан

Пожив немного в вечности

Четвёртое измерение Читать

Константин Кравцов

Должно быть, умер и за них

О «ледяном атеизме» Георгия Иванова*

Акцент-45: Раздел, посвящённый Георгию Иванову

Уже много-много лет назад, в августе 1958-го, на юге Франции, в «богомерзком Йере» умер «первый поэт эмиграции», «жуткий маэстро, собирающий весьма ядовитые цветы зла», как отозвался о нём кто-то из эмигрантов. По поводу сей характеристики можно было бы заметить, что, например, в Чернобыльской зоне неотравленных цветов не бывает, но всё же они – цветы и при всей своей отравленности – живые в отличие от вошедших в моду пластиковых имитаций.
Именно это и хочет сказать Иванов, начиная свой «Распад атома» таким признанием: «Я дышу. Может быть, этот воздух отравлен? Но это единственный воздух, которым мне дано дышать».
То, что воздух отравлен, знает теперь каждый. Как и то, что другого воздуха нет и, скорее всего, отравление будет лишь нарастать.

Новый Монтень Читать