Вчера в лесу я, грустью увлечён...

Вчера в лесу я, грустью увлечён,

Сидел один и сердцем сокрушён.

Когда мой дух волнуется тоской,

Отрадно мне беседовать с душой.

Везде кругом дремала тишина.

Мне веяла душистая весна;

Едва журчал ленивый ручеёк,

И на цветах улегся мотылёк;

Хор нежный птиц, вечерний пламень дня

И запах трав лелеяли меня.

Но я на всё без радости смотрел, -

Развеселить я горя не хотел;

В смятеньи дум не тягостна печаль,

Расстаться с ней душе как будто жаль.

Мой дух кипел, я спрашивал себя:

Что я теперь? что был? чем буду я? -

Не знаю сам, и знать надежды нет.

И где мудрец, кто б мог мне дать ответ? -

В какой-то тьме, без цели я лечу,

И тени нет того, чего хочу.

Мятежных чувств губительный обман

Вкруг падших нас бросает свой туман, -

И я кружусь, обманут ложным сном,

В дыму сует, как в облаке густом.

Как от меня далёк вчерашний день!

Промчался он - я с ним пропал, как тень...

И если мне ещё до утра жить,

Кто окажет, где и чем и как мне быть? -

Уже тех волн мы в море не найдём,

Которые в нём раз переплывём...

И человек, лишь мы расстались с ним,

Не тем, чем был, но встретит нас иным...

И разум мой сомненье облегло;

Лета сребрят усталое чело.

А знаю ль я, зачем рождён на свет?

Что жизнь моя? - Те дни, которых нет...

Как бурный ток, пролётная вода,

Теку - стремлюсь - исчезну навсегда.

Удел мой - гроб; сегодня - человек,

А завтра - прах. Ужели прах навек?

Иль в смерти жизнь нам новая дана?

Надежда льстит, но тайна мне страшна.

О! кто же ты, бессмертием дыша,

Откуда ты, нетленная душа?

Ты божество являешь мне в себе;

Откинь порок - и верю я тебе.

Кто чистый дух мог в тело заключить?

Кто мертвеца велел тебе носить? -

Я сын греха - и божий образ я!

Сними же цепь, влекущую меня;

Услышать дай таинственный привет;

Но тьма теперь, - а завтра будет свет,

И будешь ты сгораема огнем

Иль в небесах пред богом и отцом, -

И там сама, как ангел чистоты,

Увидишь всё, и всё узнаешь ты...

Я так мечтал, - и вдруг мой страх исчез.

Настала ночь, и я оставил лес;

И на пути в приют укромный мой

То сам себе над здешней суетой

Смеялся я, то вновь смущал мой ум

Минувший мрак его тревожных дум.

1830