Клавдия
Смирягина

Безумец

Там, где вокруг на сотни вёрст леса, и 
     небеса свернулись в звёздный 
     кокон, 
где белая от холода луна и синий от 
     теней еловых снег, 
где до табачной лавки три часа, и 
     триста метров до соседских окон, 
отдав и получив долги сполна, хотел бы 
     поселиться я навек. 
Какой там царь, какой там век вовне, 
     кто дёргает вселенную за нитки, 
как матери калечат дочерей, а дети 
     позабыли про отцов, 
тревожило бы там меня во сне, но 
     усыплял бы тонкий скрип калитки, 
и тихие шаги лесных зверей, и нежный 
     звон небесных бубенцов. 
  
А вот ещё. Туда, где океан до сей поры 
     хранит поморов кочи, 
где белый мох на серых валунах и нити 
     спелой клюквы вдоль тропы, 
пришёл бы я, не прошен и не зван, ловил 
     бы позывные долгой ночи 
и собирал их в зимний альманах 
     посредством строк коротких и 
     скупых. 
Толкался бы в ладонь лобастый пёс, в 
     сарае на стене висели сети, 
и крепкий запах рыбной чешуи въедался в 
     узелки подживших ран. 
И реки так и не пролитых слёз, и всё, 
     за что когда-то был в ответе, 
вопросы и сомнения мои унёс с отливом 
     белый океан. 
  
Но я всего лишь шарик кровяной, бегущий 
     по сосудам шумных улиц, 
одна из сотен маленьких дробин. 
Я – рядовой, шагающий не в такт, 
я – внук и сын ушибленных войной, 
храбрец из тех, на ком клеймо 
     «безумец». 
  
И дремлет над диваном карабин, и 
     близится к финалу третий акт. 
  
          Осень 2016