В преисподней

Сорвавшись в горную ложбину,

Лежу на каменистом дне.

Молчу. Гляжу на небо. Стыну.

И синий выем виден мне.

   Я сознаю, что невозможно

   Опять взойти на высоту,

   И без надежд, но бестревожно,

   Я нити грез в узор плету.

Пока в моем разбитом теле

Размерно кровь свершает ток,

Я буду думать, пусть без цели,

Я буду звук — каких-то строк.

   О, дайте мне топор чудесный —

   Я в камне вырублю ступень

   И по стене скалы отвесной

   Взойду туда, где светит день.

О, бросьте с горного мне края

Веревку длинную сюда,

И, к камню телом припадая,

Взнесусь я к выси без труда.

   О, дайте мне хоть знак оттуда,

   Где есть улыбки и цветы,

   Я в преисподней жажду чуда,

   Я верю в благость высоты.

Но кто поймет? И кто услышит?

Я в темной пропасти забыт.

Там где-то конь мой тяжко дышит,

Там где-то звонок стук копыт.

   Но это враг мой, враг веселый,

   Несется на моем коне.

   И мед ему готовят пчелы,

   И хлеб ему в моем зерне.

А я, как сдавленный тисками,

Прикован к каменному дну

И с перебитыми руками

В оцепенении тону.

12 сентября 1922