Мемфисский жрец

Когда я был жрецом Мемфиса

Тридцатый год,

Меня пророком Озириса

Признал народ.

Мне дали жезл и колесницу,

Воздвигли храм;

Мне дали стражу, дали жрицу —

Причли к богам.

Во мне народ искал защиты

От зол и бед;

Но страсть зажгла мои ланиты

На старость лет.

Клянусь! Клянусь бессмертным Фтою,—

Широкий Нил,

Такой красы своей волною

Ты не поил!..

Когда, молясь, она стояла

У алтаря

И красным светом обливала

Ее заря;

Когда, склонив свои ресницы,

И вся в огне,

Она по долгу первой жрицы

Кадила мне...

Я долго думал: царь по власти,

Я господин

Своей тоски и мощной страсти,

Моих седин;

Но я признал, блестя в короне,

С жезлом в руке,

Свой приговор в ее поклоне,

В моей тоске.

Раз, службу в храме совершая,

Устав молчать,

Я, перстень свой сронив вставая,

Велел поднять.

Я ей сказал: «К началу ночи

Взойдет звезда,

Все лягут спать; завесив очи —

Придешь сюда».

Заря, кончаясь, трепетала

И умерла,

А ночь с востока набегала —

Пышна, светла.

И, купы звезд в себе качая,

Зажегся Нил;

В своих садах, благоухая,

Мемфис почил.

Я в храм пришел. Я ждал свиданья,

И долго ждал;

Горела кровь огнем желанья,—

Я изнывал.

Зажглась румяная денница,

И ночь прошла;

Проснулась шумная столица,—

Ты не была...

Тогда, назавтра, в жертву мщенью,

Я, как пророк,

Тяжелой пытке и сожженью

Ее обрек...

И я смотрел, как исполнялся

Мой приговор

И как, обуглясь, рассыпался

Ее костер!

1898