У трубных горл, под сенью гулкой ночи...

У трубных горл, под сенью гулкой ночи,

Ласкаем отблеском и сладостью могил,

Воспоминаньями телесными томимый,

Сказитель тронных дней, не тронь судьбы моей.

Хочу забвения и молчаливой нощи,

Я был не выше, чем трава и червь.

Страдания мои — страданья темной рощи,

И пламень мой — сияние камней.

Средь шороха домов, средь кирпичей крылатых

Я женщину живую полюбил,

И я возненавидел дух искусства

И, как живой, зарей заговорил.

Но путник тот, кто путать не умеет.

Я перепутал путь — быть зодчим не могу.

Дай силу мне отринуть жезл искусства,

Природа—храм, хочу быть прахом в ней.

И снится мне, что я вхожу покорно

В широкий храм, где пашут пастухи,

Что там жена, подъемлющая сына,

Средь пастухов, подъемлющих пласты.

Взрощен искусством я от колыбели,

К природе завистью и ненавистью полн.

Все чаще вспоминаю берег тленный

И прах земли, отвергнутые мной.

Февр. 1923