Первая строфа. Сайт русской поэзии

Все авторыАнализы стихотворений

Лев Друскин

Какие незнакомые предметы!...

 

Какие незнакомые предметы!

Ночная тьма размыла их приметы,

Лишь дверца шкафа светится одна,

И тишина – такая тишина,

Что кажется: прижались к полу звуки,

Лицом уткнувшись в маленькие руки.

 

Твоей ладони жаркая печать

Легла на губы и велит молчать.

На кухне кран забыл, что можно капать,

Часы остановились, как на грех...

Сейчас Щелкунчик выглянет из шкафа

И громко-громко разгрызет орех.

 

1966

Не пусти меня по миру, по миру...

 

Не пусти меня по миру, по миру,

А отправь меня по морю, по морю –

К новым замыслам, к новым словам,

К самым лучшим твоим островам.

Надоели мне стужи январские!

Где Курильские? Где Канарские? –

С птичьим криком у каменных плеч.

Дай мне вскинуть тетрадь эту парусом,

Отпусти меня в море, пожалуйста,

Губы пресные солью обжечь.

 

1964

Он раскинулся щедро, рубаху сорвав...

 

Он раскинулся щедро, рубаху сорвав,

Он затылком ушел в лепетание трав.

Погляди, как пристроилась ловко

На груди его татуировка.

Наклонившись легонько, как будто ко мне,

Каравелла стоит на мохнатой волне.

Ну скажи, не об эту ли рубку

Магеллан выколачивал трубку?

Мы на палубу ступим. Пусть спит человек.

Пусть колышут и нас его вздохи.

Паруса облаками. Шестнадцатый век.

Сколько плыть нам до нашей эпохи!

Доплывем ли? Не скроешь уже седину.

Якорь погнут, и цепь заржавела.

Но колышется грудь, и вздымает волну,

И вздымает волна каравеллу.

 

1964

Сказка

 

Просвечена до донышка

И взвешена до камушка...

«Ау, ау, Аленушка!»

«Иду, иду, Иванушка!»

Спешишь дорогой, брошенной

Наивной синей лентою,

К нам, в наши души сложные,

Насквозь интеллигентные.

Пойми, куда ты просишься?

Зачем в табачном омуте

Ты сквознячком проносишься

По модерновой комнате?

На миг улыбкой тронувши

Суровый рот у краешка...

«Ау, ау, Аленушка!»

«Иду, иду, Иванушка!»

 

1964

Я пошлой роскошью дышу...

 

Я пошлой роскошью дышу.

Четвертый день вокруг – нирвана.

Меня качают, как пашу,

Пружины нового дивана.

Вся комната отражена

В себе самой, в столе, в кровати.

Как одуванчик, в белом платье

Бесплотно плавает жена.

Но книжный шкаф (а цвет, а лак-то!)

Хранит значение своё,

И он смущение моё

Уравновешивает как-то.

Средь этой чинной скукотищи

Стоит он дерзким чудаком,

В нём слышен хор весёлых нищих

И тянет пивом и дымком.

И Дон-Кихот под вопли эти

Спешит, спасая от беды.

Большие, пыльные следы

Он оставляет на паркете.

Жует обивку Россинант:

«А что? Овса не предлагают!»

И серый в яблоках сервант

Ему по-дружески мигает.

И никакого блеска нет –

Лишь пыль дорог да ветер милый.

Здесь мой рабочий кабинет.

Здесь всё, как прежде, всё, как было.

 

1966