Баллада о безрассудстве

Высоки были стены, и ров был глубок.

С ходу взять эту крепость никак он не мог.

Вот засыпали ров – он с землей наравне.

Вот приставили лестницы к гордой стене.

Лезут воины кверху, но сверху долой

Их сшибают камнями, кипящей смолой.

Лезут новые – новый срывается крик.

И вершины стены ни один не достиг.

– Трусы! Серые крысы вас стоят вполне!–

Загремел Александр.– Дайте лестницу мне!–

Первым на стену бешено кинулся он,

Словно был обезьяною в джунглях рожден.

Следом бросились воины, –

              как виноград, –

Гроздья шлемов над каждой ступенью висят.

Александр уже на стену вынес свой щит.

Слышит – лестница снизу надсадно трещит.

Лишь с двумя смельчаками он к небу взлетел,

Как обрушило лестницу тяжестью тел.

Три мишени, три тени – добыча камням.

Сзади тясячный крик:

            – Прыгай на руки к нам!–

Но уже он почувствовал, что недалек

Тот щемящий, веселый и злой холодок.

Холодок безрассудства. Негаданный, тот,

Сумасшедшего сердца слепой нерасчет.

А в слепом нерасчете – всему вопреки –

Острый поиск ума, безотказность руки.

Просят вниз его прыгать? Ну что ж, он готов, –

Только в крепость, в толпу озверелых врагов.

Он летит уже. Меч вырывает рука.

И с мечами, как с крыльями, два смельчака.

(...Так, с персидским царем начиная свой бой,

С горсткой всадников резал он вражеский строй

Да следил, чтоб коня его злая ноздря

Не теряла тропу к колеснице царя...)

Но ведь прошлые битвы вершили судьбу –

То ль корона в кудрях, то ли ворон на лбу.

Это ж так, крепостца на неглавном пути,

Можно было и просто ее обойти,

Но никто из ведущих о битвах рассказ

Не видал, чтобы он колебался хоть раз.

И теперь, не надеясь на добрый прием,

Заработали складно мечами втроем.

Груды тел вырастали вокруг.

                       Между тем

Камень сбил с Александра сверкающий шлем.

Лишь на миг опустил он свой щит. И стрела

Панцирь смяла и в грудь Александра вошла.

Он упал на колено. И встать он не смог.

И на землю безмолвно, беспомощно лег.

Но уже крепостные ворота в щепе.

Меч победы и мести гуляет в толпе.

Александра выносят. Пробитая грудь

Свежий воздух целебный не в силах вдохнуть...

Разлетелся быстрее, чем топот копыт,

Слух по войску, что царь их стрелою убит.

Старый воин качает седой головой:

«Был он так безрассуден, наш царь молодой».

Между тем, хоть лицо его словно в мелу,

Из груди Александра добыли стрелу.

Буйно хлынула кровь. А потом запеклась.

Стали тайные травы на грудь ему класть.

Был он молод и крепок. И вот он опять

Из беспамятства выплыл. Но хочется спать...

Возле мачты сидит он в лавровом венке.

Мимо войска галера плывет по реке.

Хоть не ведали воины точно пока,

То ль живого везут, то ль везут мертвяка,

Может, все–таки рано им плакать о нем?

Он у мачты сидит. И молчит о своем.

Безрассудство... А где его грань?

                          Сложен суд, –

Где отвага и глупость границу несут.

Вспомнил он, как под вечер, устав тяжело,

Войско мерно над черною пропастью шло.

Там персидских послов на окраине дня

Принял он второпях, не слезая с коня.

Взял письмо, а дары завязали в узлы.

– Не спешите на битву, – просили послы.–

Замиритесь с великим персидским царем.

– Нет, – сказал Александр, – мы скорее умрем.

– Вы погибнете, – грустно сказали послы, –

Нас без счета, а ваши фаланги малы.–

Он ответил:

       – Неверно ведете вы счет.

Каждый воин мой стоит иных пятисот.–

К утомленным рядам повернул он коня.

– Кто хотел бы из вас умереть за меня? –

Сразу двинулись все.

         – Нет, – отвел он свой взгляд, –

Только трое нужны. Остальные – назад.–

Трое юношей, сильных и звонких, как меч,

Появились в размашистой резкости плеч.

Он, любуясь прекрасною статью такой,

Указал им на черную пропасть рукой.

И мальчишки, с улыбкой пройдя перед ним,

Молча прыгнули в пропасть один за другим.

Он спросил:

     – Значит, наши фаланги малы?–

Тихо, с ужасом скрылись в закате послы.

Безрассудство, а где его грань?

                        Сложен суд,

Где бесстрашье с бессмертьем границу несут.

Не безумно ль водить по бумаге пустой,

Если жили на свете Шекспир и Толстой?

А зачем же душа? Чтобы зябко беречь

От снегов и костров, от безжалостных встреч?

Если вера с тобой и свеченье ума,

То за ними удача приходит сама.

...Царь у мачты. А с берега смотрят войска:

– Мертвый? Нет, погляди, шевельнулась рука...–

Старый воин качает седой головой:

– Больно ты безрассуден, наш царь молодой.–

Александр, улыбнувшись, ответил ему:

– Прыгать в крепость, ты прав, было мне ни к чему.