De vitiis hominum

(Из Федра)

    Юпитер прицепил к нам в жизни две сумы:

За плечами одна – с пороками своими,

    Другая на груди – с чужими;

Вот почему, грехов своих не видя, мы

    Всё занимаемся людскими.

Боязнь

Чуть веет ветерок с востока ароматный, –

Легко мне... сладко мне... О, жизни сон приятный

Продлись, продлись и сердцем дай пожить,

И хладному уму дай чувств не пережить!

Боюсь не бурных дней, боюсь я дней холодных;

И старость и болезнь не устрашат меня:

Боюсь утраты чувств и дум моих свободных,

И вживе умереть страшусь навеки я!

В лазурных долинах безбрежных небес...

В лазурных долинах безбрежных небес

    За солнцами солнцы таятся,

Гармония сфер там, там много чудес,

    Туда б на раздолье помчаться!

Туда бы – упиться восторгом святым,

    С бесплотными братьями слиться,

На грешную землю дождём огневым

    И бурей оттоль возвратиться!

Сожечь и развеять греховный весь сонм,

    Священную жатву засеять,

Потом издавать бы таинственный гром

    И молнией в облаке реять.

Вдохновение

Когда восторг меня обнимет,

Я сознаю тогда себя,

И ток блаженства в душу хлынет,

Вдвойне живу и вижу я!

Мне мир земной и чужд и тесен:

Провидит мир душа иной,

Мир безграничный звучных песен

И неземных видений рой.

Не так ли, кинув мир телесный,

В святом восторге бытия,

В громах, в огне, полунебесный

Вознёсся к Богу Илия?

Водопад

Вон там, где вечно по уступам

Гремит и блещет водопад

И где подобно мёрзлым трупам

Граниты синие стоят, –

Оцепенев, окрестность дремлет.

Лишь зверь, припавши на скале,

Паденью вод нагорных внемлет,

Глядясь в их зыбком хрустале,

Как водопад, кипит и рвётся

Могучий мыслию поэт:

Толпа на звук не отзовётся,

На чувство чувств у черни нет.

Лишь друг природы просвещенный

Среди лесов своих, в глуши,

Вполне оценит труд священный,

Огонь божественный души.

Волнение

Взглянь на небо: словно тени

    В нем мелькают облака!

Взглянь на землю: поколений

    Мчится бурная река!

Что ж земля и небо полны

    Треволнений бытия?

То вселенной жизни волны,

    Вечный маятник ея!

И в душе стихии те же:

    В ней вселенная сполна,

И, как рыбка бьется в мреже,

    В мире мучится она.

Гений

На небе пасмурном за тучей мчатся тучи,

Порою каплет дождь, порою вихрь летучий,

Деревья расшатав, взрывает и крутит;

Испуганный орёл подъемлется, летит,

Летит под небеса всё далее – и к туче

Приблизился, прошиб – и грудию, могучий,

Прорезал воздуха холодные струи –

И ввысь ушёл, далече от земли.

Среди земных сует и бедствий и волнений

Внезапная тоска тебя тревожит, гений;

Но, жизненный ярем по терниям влача,

Душа твоя сильна, свежа и горяча,

И есть тебе приют от жизни сей презренной:

Туда уходишь ты, младой и вдохновенный,

Земных страстей с тебя спадает чешуя –

И мчишься в небо ты, небесное дитя.

Гонец

– Куда ты бежишь по дороге,

Иль с весточкой послан какой

О новой военной тревоге?

Поведай, гонец молодой!

«Несусь я к родимому краю,

Везу золотое кольцо,

Да крестик святой, и с Дуная

Вот это везу письмецо.

Послал их обручник с могилой,

Примолвя: колечко – жене,

А крестик мой – матушке милой,

Пусть помнят, молясь обо мне;

А грамотка – деткам любимым,

Последний наказ мертвеца:

Чтоб были родные – родимым,

Врагами – врагам их отца».

Гроза

Посмотри: нависли тучи;

Слышишь грохот громовой?

То гигант идёт могучий

В битву с дряхлою землёй!

Где найдёшь ты оборону,

С чем, земля, ты выйдешь в бой?

Он сорвёт с тебя корону,

Он преломит скипетр твой!

Род славянов, род могучий,

Ты ли грозный сей гигант,

На врага, как гром из тучи,

Землю подпер, как Атлант?

Гул побед и битвы клики,

Песнь любимая твоя,

В пеленах народ великий

Прибаюкали тебя.

Ты возрос и, юный мощью,

Ты окреп и возмужал,

И владычество полнощью

Твёрдой дланию сдержал:

Распадается на части

Крепко скованный булат;

Вопреки уму и власти –

Восстаёт на брата брат.

Но не длится заблужденье,

Вечен правды перевес:

За измену мщенье, мщенье

Человеков и небес.

Дева и поэт

Прекрасна д_е_вица, когда ее ланиты

От уст сжигающих еще сохранены,

И очи влажностью туманной не облиты,

И девственны еще и кротки юной сны,

И чисты помыслы, желания хариты,

Как чисты небеса в час утренний весны,

Красавица тогда подобна розе нежной:

И небо, и земля - всё ей покров надежный.

Удел прекрасен твой, любимец муз; счастливый,

Когда ты чужд корысти и похвал,

Не кроешь слез под маскою шутливой,

И богу одному колена преклонял.

Чувствительный, возвышенный, правдивый,

Сберег тайник души, как чистый идеал.

Поэт, как сходен ты с невинной красотою;

Ты долу нас роднишь с небесной высотою.

Доступны ли тебе создания поэта?..

Доступны ли тебе создания поэта?

Природа для толпы бездушна, беззвучна,

Восторгом оживи бездушного скелета:

На звук души твоей откликнется она!

Она раскинется широкими полями,

Громадой вековой взовьётся к облакам,

Заплещет, закипит бездонными морями:

Тогда внимай её таинственным словам!

Поэт прислушался к гармонии чудесной,

Не раз природу он в безмолвье вопрошал,

В громаду хладную вдохнул он огнь небесный

И отзвуки её нам в звуках передал.

Женщине-поэту

Не уста твои сахарны

И не очи мне твои,

Что так живы и коварны,

Дышат негою любви, –

Нет, мне мил души избыток,

Сердца девственная мощь;

Твой пегас умён и прыток;

На земле ты к небу вождь!

И широким сильным бегом

Мчит тебя твоя ладья –

Феба к пиршественным негам,

К цели высшей бытия.

Ты несёшься сладострастно

К заповеданным брегам –

Так светла и так прекрасна,

Как хвалений фимиам!

Я молю, из тьмы Эреба

Простирая к миру длань:

С высоты лазурной неба

На земли скитальца взглянь!

Заветные слова

Над Дунаем над рекою,

В бусурманской стороне,

Умирая после боя,

Воин молвил слово мне:

«Отнеси, брат, в край любимый,

После дружних похорон,

Челобитьице – родимой

И родимому – поклон!..»

«А жене?» – «Своя ей воля

Стать вдругорядь под венец:

Видно, брат, моя недоля,

И жене не муж мертвец!

Весть снеси вдове такую:

Что женат я на другой,

Что с другою век векую

Я под крышей вековой,

Что за нею на погосте

Взял я каменный накат,

Пуля – сватала, а гости

Были пушки да булат!»

Зима

Смотрю на снежные пустыни:

Лежит как в саване земля;

То смерти вид, символ святыни,

Символ другого бытия.

Не всё с собой возьмёт могила,

Не всё зима мертвит в полях:

Проснётся жизненная сила,

Проснутся мёртвые в гробах.

Иран

Ликуй, Иран! Твоя краса

Как отблеск радуги огнистый!

Земля цветет - и небеса,

Как взоры гурий, вечно чисты!

Так возлюбил тебя Аллах,

Иран, жемчужина Востока,

И око мира, падишах,

Сей лев Ислама, меч пророка!

Твой воздух амброй растворен,

Им дышит лавр и мирт с алоем;

Здесь в розу соловей влюблен,

Поэт любви томится зноем.

Кавказ

Приют недоступный могучих орлов,

Державных и грозных гранитных хребтов, -

Всемирная крепость надоблачных гор

Дивит и чарует наездника взор.

Где громы грохочут, шумит водопад

И молния реет в ущельях громад, -

Душе моей любо: ей впору чертог -

Престол где громовый воздвиг себе бог!

Там мысли привольно по небу летать,

Весь ужас, всю прелесть грозы созерцать!

Туда бы, покинув заботливый мир,

Желал я умчаться, как птица в эфир.

Кроатский Бан

(народное предание)

Жил-был в Кроации Бан; он глух был на левое ухо,

     И слеп от природы, несчастный, на правый был глаз;

И правым он глазом взирал на бедность и нужды народа,

     И левым он ухом внимал мольбам воевод.

Богат ли в народе кто был, на того всегда доносили;

     На кого доносили, того всегда умерщвляли.

Бан повелел головы сечь двум воеводам,

     Богатство убитых забрать и к себе перевесть.

Тени казнённых невинно пред ним восставали во мраке,

     Каждую ночь у кровати убийцы стояли,

Каждую ночь, кланяясь, с утром его поздравляли,

     Головы с туловищ на пол, бормоча, катились.

Однажды, в тёмную ночь, убийце сказал убиенный:

     «Зачем головой не кивнёшь ты на наши поклоны?»

Убийца воспрянул, но только главою, дрожа, наклонился,

     От плеч отделилась глава и на пол упала.

Леший

В час урочный полнолунья,

С темным лесом наравне, -

Говорит молва-вещунья, -

Кто-то бродит в тишине.

Пономарь пройдет ли пеший,

Псарь проедет ли верхом,

Всяк, крестяся, молвит: «Леший

Загулял не пред добром!»

Есть под лесом две слободки.

Где, резвясь под вечерок,

Пляшут парни и молодки

Под волынку и гудок.

Там старик, сидя с старухой

На траве перед крыльцом,

Говорит: «И я был ухо,

Плясуном и молодцом!..

Помнишь? Дуню мы видали:

То-то девка-клад была!

Щеки алые пылали,

В пляске лебедем плыла.

Где ж теперь моя воструха,

Как, бывало, в красны дни?..»

- «Эх! - промолвила старуха

Боже нас оборони!

Слышишь, по лесу хохочет?

Слышишь вой?.. Она ревет;

Обойти тебя, знать, хочет;

Берегися - уведет!»

Миг

Моря блеск багрово-алый;

Ночи сонной тишина;

Как в раю волшебном Аллы,

В небе синем зажжена

Златорогая луна.

Меж собою шепчут волны:

«Бег куда б нам направлять?

Затопить рыбачьи чёлны?

Или берег подмывать?

Или мрежи заплескать?»

Меж собою шепчут люди:

«Нам кого б оклеветать?

Чьи сразить изменой груди?

Иль по дружбе – растерзать?

Иль за сребреник предать?»

Волны мрежи заплескали,

Затопили утлый чёлн,

Берег мирный подмывали;

Но затмился небосклон –

Ветер встал – и нет тех волн!

Друг на друга клеветали

Люди много, много дней,

Предавали и терзали

И друзей и недрузей:

Миг – и нет уж тех людей!

Молния

Зачем с небесной высоты,

Из горнего жилья,

На лоне бури мчишься ты,

Громовая струя...

По небу реешь и браздишь

Сгущённы облака,

И, долу падая, разишь

Жилище бедняка?

Зачем, пронзая душу мне,

Её терзаешь ты,

Подобно Зевсовой стреле,

Поэзия мечты...

Не озаряешь жизни путь, –

Как молния летишь,

Сверкаешь, падаешь на грудь

И сердце пепелишь?

Мольба

В цветущей юности, жрец Феба и Киприды,

Я счастлив. Об одном молю вас, Аониды!

Храня убогую, знакомую вам сень,

От волн забвения мою спасите тень;

Чтоб, слушая мой стих веселый иль унылый,

Старик посетовал о жизни легкокрылой;

Чтоб в девах он родил желания и грусть;

Чтоб юноши его твердили наизусть;

Чтоб стих мой оставлял живые впечатленья

И грусти и любви, ума и вдохновенья.

Мудрецу

Добыча тленья и червей,

О чём ещё, мудрец, мечтаешь,

Когда в безмолвии ночей,

Не замыкая сном очей,

Ты книгу знания читаешь?

Что в ней прочёл ты? Что узнал?

Всё та же истина от века,

Иной нам мир не открывал:

Жил человек, любил, страдал,

И нет уж боле человека!..

Один живущему закон:

Пелёнки саваном сменяют!

И правду рек царь Соломон:

«Всё суета сует и сон!»

О чём же мудрецы мечтают?

Н. М. Языкову

Торжественный, роскошный и могучий,

Твой стих летит из сердца глубины;

Как шум дубров и Волги вал гремучий,

Твои мечты и живы и полны, -

Они полны божественных созвучий,

Как ропот арф и гимн морской волны!

Отчизну ли поешь и гордо и правдиво,

Гроба Ливонии, героев племена,

Красавиц иль вино - пленительно и живо

Рокочет и звучит и прыгает струна...

И сердце нежится по воле, прихотливо,

И словно нектаром душа упоена.

Надписи

Ты понял ли глагол бытописаний?

На камнях, на древах ты надписи видал, -

Их понял ли? То след былых страданий,

К бессмертию стремясь, их брат твой начертал.

Страшась ничтожества, у гроба, раб желаний,

Он в мертвых буквах сих часть жизни оставлял,

Он жизнь хотел продлить хоть в отзыве преданий,

Чтоб в памяти людей хоть звук не умирал.

Земному дань платя, бессмертием томимый,

Поэт, склоня чело, умолит пиэрид,

Чтобы живая мысль и стих его любимый

Пер_е_жили его, как мрамор и гранит,

Как жизни перл, в сердцах людей хранимый,-

Да вечно дышит он и души шевелит.

Ночь

Есть час таинственный духовных наслаждений -

То ночи час... когда весь мир уснет,

Когда, окружена толпой земных видений,

Луна по небесам лазоревым пойдет.

Духи светлые совьются

Вкруг луны златым кольцом,

И лучи с небес польются,

Блеща ярким багрецом.

И в этот час

Летят на нас

С лучом луны

Мечты и сны.

О, кто воздвиг чудесный этот храм?

Тьмы ламп горят, и дубы-исполины

Подперли купол тот, и гордо к небесам

Ушли с земли их темные вершины!

Вот ночь!  Вот пир!  В объятиях природы

Душа полна любви, и неги, и свободы.

И мечтания слетают

Незаметно с вышины,

И видения мелькают,

Чуть луной озарены.

Кто скажет нам,

Что к небесам -

Не это путь?..

Внезапно в грудь

Мечта слетит

И озарит

Видений рой;

Они толпой

Перед тобой

С небес летят

И за собой -

Туда манят!

Смотри: восток пылает от огня -

То дню предшествует румяная заря;

Мечты и сны мгновенно улетают,

Виденья бледные в огне небес сгорают!

Воздушною стезей идти утомлена,

С звездами кроется медлительно луна

Небес лазоревых в таинственные сени,

И настают часы житейских треволнений!

Ответ Н. Ф. Т-му

Ты прав, товарищ, шумно, шумно

Неслася молодость моя;

Не раз вспомянешь, как безумно

Вдвоем пивали - ты да я!

Я живо помню: ночь и вьюга,

Стаканы пунша на столе,

И две подруги, и два друга -

Беспечны, счастливы вполне.

Поем и пьем, а острых шуток

Кипит и сыплется картечь;

Поем и пьем, - и двое суток

Звучит стекло и льется речь.

Чрез много лет мы вспомним это,

Но вряд тогда мне молвишь ты:

«Я узнаю в тебе поэта, -

Всё те же шашни и мечты».

Поверие арабов

В пустыне Египта, вблизи пирамид,

Араб рассказал мне одну из касид.

«Неверные Франки на нас напирали,

Рубили, губили, топтали и гнали.

Паша их был карлик, злодей чародей,

И тьмы погибали в пустыне людей.

Но волей Аллаха, молитвой Пророка,

Неверные скоро бежали с востока.

На гибель им море Пророк возмутил.

Топил их, губил и разил Азраил.

Неверных погибло семьсот кораблей,

В живых лишь остался Паша чародей.

Он чайку морскую за хвост ухватил,

Засел к ней на спину, сюда прикатил.

С тех пор у Арабов поверье твердит:

Он бродит у этих святых пирамид;

Всевышнею силой злодей очарован…»

– А как чародей-то был именован? –

«Я имя запомнил… отцы говорят,

Его называли Паша Бонапарт!»

Подземные бездны у нас под стопами...

Подземные бездны у нас под стопами;

Небесные громы у нас над главами;

Живём на костях мы отживших племён;

Весь мир наш могила былых поколений;

И что же?.. друг другу вослед мы идём

Неверной стезёю одних заблуждений!

И веки проходят вослед за веками;

И гробы ложатся вослед за гробами;

Незыблем судьбины всевышний закон;

Не видно в природе иных отступлений.

Недаром был смертный к скале пригвождён:

Знать, боги не терпят земных изменений.

Подражание Саади

Молвил я однажды другу:

Сделай мне одну услугу,

Приложи к устам печать,

Научи меня молчать.

И добро и зло бывает

В разговорах наших сплошь,

Враг всё злое замечает,

От злоречья как уйдёшь?

«Друг! заметил мне приятель,

Терпит злых и Сам Создатель,

Любишь мёд – люби и сот;

Из врагов же лучший тот,

Кто добра не примечает,

Видя в нас один порок:

Чрез него-то получает

Человек прямой урок!

Поэту

Младенец слабыми руками

Змию коварства задушил.

Ты новых дней Алкид, меж нами,

На зависть гордо наступил.

Тебе ничтожны лепетанья

И толки злобной клеветы,

Хвала друзей и восклицанья

Самолюбивой красоты;

Ты выше лести своенравной

И полной зависти хулы:

Орган небес, пророк избранный,

Тебе ли нужны похвалы?

Судья правдивый – есть потомство,

Оно хвалы не продаёт,

Оно не знает вероломства:

Твой труд оценит и поймёт.

Всегда правдив, всегда спокоен,

Храня к прекрасному обет,

Неколебим и непреклонен:

Таков в душе своей Поэт.

Предназначение

Вы слыхали ль в отдалении

    Звуки песни родной?

Что мечталось вам при пении

    Соловья в глуши лесной?

Много чувств, воспоминания

    В звуках тех сохранено!

Много искр любви, страдания,

    В песне той утаено!

Раб минутного желания,

    И поэт, как соловей;

Он поёт вам без сознания,

    Без расчётливых затей.

Льётся ль струйкой серебристою,

    Водопадом ли гремит,

Или молнией огнистою

    В небе сумрачном горит;

Иль летит орлом над тучею,

    Вьётся ль резвым мотыльком:

Силой тайной и могучею –

    Всё куда-то он влеком.

Безотчётный, бессознательный,

    Самому себе тиран,

Так, певец – орган страдательный,

    Бога Вышнего орган!

Рок

Выплывая из-за тучи,

Зевса гневного посол

Вержет гром и огнь летучий

На скалы, на лес дремучий,

На веселый град и дол.

О, молись, молись Зевесу,

Чтоб тебя не покарал,

И на тайный путь к Айдесу

Смерти мрачную завесу

Для тебя не приподнял!

Иль умолкни - что молитва?

Здесь всему назначен срок,

Вечна смерти здесь ловитва,

И напрасна с нею битва -

Ею правит грозный рок!

Ропщущему

Не говори: «несчастен я!»

    Не испытав несчастья,

И яду не испив из чаши бытия,

    Я говорил: несчастен я!

Но то прошло, что было прежде;

    Теперь мои открылися глаза:

Не слушаю глупца, не верю я невежде,

    А верю – в небеса.

Несчастны мы лишь только по сравненью:

    Кто ж бед не испытал?

Вельможа и богач, поверь мне, к сожаленью,

    Как ты, страдает и страдал.

Взгляни на бедняка, которому судьбина

    Необходимого для жизни не дала;

За что ж тебя, как милого ей сына,

    Пред тысячью людей так гордо вознесла?

Тебе ль роптать! стыдись! перед тобою,

    Как бедны все невежды и глупцы!

Как будто мачехой, забытые судьбою,

    Они ничтожные и жалкие слепцы…

Всё бродят ощупью, самих себя не зная,

    Не чести – почестей век ищут для себя,

Другим зло делают – душой от зла страдая,

    И умирают – не живя.

Северянин на юге

Поля роскошные вокруг меня лежат,

И в синих небесах играет луч денницы,

Спокойствием цветут и дышат вечно лицы,

Прохладной негою ручьи к себе манят;

И струны юношей о славе мне звучат,

Здесь пляшут и поют веселые девицы,

Здесь вьется виноград и рдеют шелковицы,

Душистые цветы льют сладкий аромат.

В краю безоблачном брожу один, унылый.

Земля цветет, - она здесь жизнью дышит той,

Что мне была всегда любимою мечтой,

Во сне и наяву влекла волшебной силой...

И вот теперь и я в желанной стороне, -

По бурям севера что ж грустно стало мне?

Сестре

(При посылке портрета л Байрона)

Чудесной силой песнопенья

Умеет Байрон чаровать

И вопль души, и чувств волненья

Своим струнам передавать.

Внимай ему тоской убитый,

Кто в жизнь надежду погубил,

Кто на поблекшие ланиты

Кровавых слез поток пролил;

Внимай ему без сожаленья,

Без слез, без скорби, без страстей,

Ищи в нем слов для выраженья

Ужасных мук души своей...

Но ты, как пери молодая,

Гляди на чудный лик певца,

Его судьбу воспоминая,

Жалей в нем мужа и отца.

Скажи

Когда воздушною стезёю

Несёшься ты по облакам,

Земля мелькает под тобою,

Где-где виднеясь здесь и там,

Скажи: видна ль тебе оттоле,

С небес далёких рубежа,

Земная хата, с хлебом поле?

Скажи, скажи, моя душа!

Когда внезапною грозою

Поражена, потрясена,

И цель миров перед тобою

Лежит, вполне прояснена,

Скажи: неужли в это время,

Когда ты дивно хороша,

Тебе людское мило племя?

Скажи, скажи, моя душа!

Когда лукавством и тщетою

В земной ты быт увлечена,

Гремушкой детской, мишурою,

Ослеплена, обольщена –

Скажи: в отраду ли стяжанье?

Земля всегда ли хороша?

О чём тоска? по чём страданье?

Скажи, скажи, моя душа!

Скалы

На высоте угрюмых скал,

В объятьях матери-природы,

Я жизнь возобновил, я радости сыскал,

Я позабыл утраченные годы!

Здесь всё свежо: и персть, и тварь, и я!

И жизнь, как девственник, полна любовной силы;

Эмблема вечности, здесь ползает змия,

Как мысль, приволен здесь орел ширококрылый!

Служивый

От садов и мирных пашен

На кровавыя поля,

Под зубцы турецких башен

Перенёсся мыслью я, –

В оно время, под Очаков,

Под убийственный огонь:

– Старый хрыч, ты был инаков,

Уходился словно конь!

Где ж твой пыл? в былые годы

Знал ли усталь, старина? –

«Уходили, брат, походы,

Вражья пуля да жена!..»

Старому приятелю

Не вспоминай другие леты,

Они прошли - не воротить!

Твоя печаль, твои приметы

Не могут горю пособить.

Не помни зла, не помни горя,

И в настоящем много бед,

Терпи у жизненного моря:

За тучей вёдро будет вслед.

Мой друг, поверь мне: мир прекрасен,

Исполнен блага божий свет!

Твой запад так же будет ясен,

Как дня прекрасного рассвет.

Взгляни: над трепетной землею

Давно ль с небес перун гремел

И земледелец с бороною

На нивы выехать не смел.

Прошла гроза; как прежде в поле

Оратай весело поет,

И в луговом опять раздоле

Тюльпан с лилеею цветет.

Старый русский замок

Где волной сребряно-шумной

Бьет Нарова о гранит,

Тщетно в ярости безумной

За волной волну клубит, -

На горе есть замок древний.

Меч и времени рука,

Истребив окрест деревни,

Пощадили старика.

Старец, что ты мрачен ныне?

Вкруг тебя кипит народ,

И, как прежде, по ложбине

Речка светлая течет.

Иль грустишь ты, замок старый,

О минувших временах?

Иль еще звучат удары

Шведских ядер на стенах?

«Я гляжу печальным оком

На изнеженный народ.

Я в раздумий глубоком:

Их мой взор не узнает!

Не совсем зажили раны,

Хоть отжил я грозный век:

Ночью в них гнездятся враны,

Днем обходит человек.

Я завидую Нарове,

Хоть она меня старей:

Каждый год ей по обнове

Шлет Нептун, отец морей.

И старушкою забыто,

Что унес минувший год;

Всё нечистое - ей смыто,

Всё поит она народ.

Я же, хилый, время трачу,

Жизнь полезную сгубя,

Но на жребий мой не плачу:

Гибну, родину любя».

Товарищу-поэту

Для поэтических мечтаний,

Для дум возвышенных твоих

Не нужен гром рукоплесканий:

Поэты счастливы без них.

В себе одном прозрев мир целый,

Певца Британии любя,

Как он могучий, юный, смелый,

Ты нам высказывал себя.

Стихи твои, как бурны тучи,

На человека мещут гром:

Они – то отгул злополучий,

То жизни быстрый перелом.

Товарищ! Жду иных я звуков:

В часы вакхических отрад

Пускай в семействе наших внуков

Об нашей удали твердят;

Узнают пусть, как деды жили

На бреге царственной Невы,

Любили, пили и шалили,

Но не теряли головы.

Три века

Преданье есть: в минувши веки,

Там, при слияньи дивных рек,

Сошли на землю человеки...

И был тогда прекрасный век!

Как царь земли был здесь свободен,

И телом бодр, и чист умом,

И сердцем добр и благороден,

С открытым взором и челом!

Был век другой: умов волненье,

В сердцах страстей мятежный жар,

Вражда, корысть и исступленье

Раздули гибельный пожар.

Здесь человек утратил волю,

Одряхл и телом и умом -

И шел по жизненному полю,

Поникнув взором и челом!

Но в третий век прошла невзгода,

Затихла буря, свет проник,

И процвела опять природа,

И лучший мир опять возник.

И в этот век земную долю

Холодный опыт нам открыл,

И гордый ум, и сердца волю

Законам вечным подчинил!

Тучи

Там, далече, над горами,

В недоступной вышине,

Среброрунными стадами

Бродят тучи в тишине.

– Что вы, тучи, накопились,

Очреватели огнём,

На кого вы ополчились

И метать хотите гром? –

«Мы несём огонь и воду,

Чтобы землю напоить,

Чтобы грешному народу

Бога знаменье явить!

Небо нас с земли подъемлет,

Гром и молнии даёт

И глаголам нашим внемлет,

Направляет наш полёт;

Отдаём земле – земное;

Небу – гимн поём в громах

И потом плывём в покое

В недоступных высотах!»

Украинские мелодии

1

Где ты, доля, моя доля,

На горе или средь поля?

Гору можно раскопать,

Поле можно распахать.

Иль близ моря, на долине

Диким маком ты цветешь?

Или в роще, на калине

Ты малиновкой поешь?

Прилети же птичкой, доля,

Хоть на миг ко мне присядь;

Ах, ты, доля, моя доля!

Где тебя мне, доля, взять?

        2

Нету броду, нету броду,

Нет и переходу;

Коли, милый, меня любишь,

Плыви через воду.

«Переплыл я две реченьки,

Третьей не боюся,

И все-таки, моя душка,

К тебе доберуся.

Пережил я два годика,

Третий вот наступит;

А все-таки, моя душка,

Сердце тебя любит».

Урал и Кавказ

Заспорили горы Урал и Кавказ.

И молвил Урал: «Мир ведает нас!

Богат я и златом, богат серебром,

Алмазом, и яшмой, и всяким добром;

Из недр моих много сокровищ добыто

И много сокровищ покуда в них скрыто!

Богатую подать я людям плачу:

Я жизнь их лелею, сребрю, золочу!

Кавказу ль досталось равняться со мной:

Он нищий и кроет от нищих разбой!»

– Молчи ты, презренный! – воскликнул Кавказ. –

Я врач, правоверный; мир ведает нас!

Богатства рождают болезни, пороки,

Людей исцеляют Кавказские токи;

Я жителей дольних, недужных целю;

Я жителей горных, могучих люблю:

Одним я здоровье и жизнь обновляю,

Другим – их приволье и мир сохраняю;

Я в древности первый дал Ною приют:

За то меня знают, и любят, и чтут!

Царство мира

Мир исполнен был боязни;

Рыскал всюду меч и мор;

Шёл народ от казни к казни

Видеть собственный позор.

Восставали брат на брата;

Кровь, пожары, вопль и стон

От востока до заката

Восходили в небосклон.

На земле средь тех волнений

Царство мира Бог хранил:

Соловей, певец весенний,

Как и прежде, песни лил,

И, как прежде, ликовала

Область Флоры молодой,

И, как прежде, восставало

Солнце в броне огневой.

Дети Феба – мир над вами!

Отвратите долу взор:

Вон туда, туда крылами –

В небо, к Богу, на простор!..

Вы, пернатые, – Бог с вами!

Пойте, рейте в небесах!

Солнцы мира – вы над нами

Вечно блещете в лучах!

Чайка

Звёзды блещут в синем небе,

Волны ходят в Чёрном море.

Не блестите в небе, звёзды!

О, залейте, волны, горе!..

Чайка вьётся без заботы –

О, поведай, чайка, что ты?..

Понял, понял, крик твой, птица!

Дух сестры моей не ты ли?..

Плач твой слышу я, сестрица,

Плач о брате в бренной пыли!

Так и мне настанет время:

Как и ты, я свергну бремя,

И над морем в час денницы

Мы взовьёмся, Божьи птицы!..

Шекспир

Сонет

Не знаешь ты священных упоений,

Коль никогда на свете не рыдал;

Не знаешь ты блаженства вдохновений,

Когда тебя Шекспир не вдохновлял!

Над бездной адскою парил поэта гений

И дольний мир бесстрастно изучал, -

И в час таинственный высоких откровений

Мир целый из души и сердца извлекал.

Мир внутренний и внешний отразился

В его созданиях, как в море - небосклон.

И отблеском души всемирной озарился,

Как в древности торжественный Сион.

Почти, о человек, поэта поклоненьем:

В нем проявился бог небесным вдохновеньем.

1833