Хоругвь

Чудесен лес наш, лес берёзовый

На всхолми, как и в болоте,

В начале года иль в конце, -

Весной – в русальной зеленце,

Потом – в иконной позолоте,

И после – оголено-розовый…

Хорош, прямится ль, солнцем залитый,

Меж ландышей бело атласясь,

Средь снежных никнет ли зыбей,

Качая алых снегирей,

Иль, кистью осени окрасясь,

Роняет лист, развитый за – лето…

Но всё ж чудесный лес хоругвенный,

В Москве, в Архангельском соборе,

В таинственнейшей тьме и тле, -

Лес, выросший не на земле,

А в воздухе при ратном споре –

Лес безглагольно-златобуквенный!

В бахромах, бисерах оборванных,

В шелках поблекло-бирюзовых,

В истлело-розовых парчах, -

Шумит он о щитах, мечах,

Победных кличах, смертных зовах,

О вороных конях и воронах…

Шумит о днях Царьграда, Киева,

Бородина и Куликова,

О блеске дел, престолов, глав…

Он – летописец русских слав!

И стягов новых, рати новой

Ждут не склонённые древки его.

Его взрастили наши прадеды,

И он, их кровью щедро полит,

Удержан тысячами рук, -

Баян великих русских мук…

О, как душа горит и волит

Принять те ж муки и награды те!