Людмила
Калягина

Творцовое

Сколько ни бейся, не станет лучше, прямо «tobe или nottobe». Хоть на болоте целуй лягушек, хоть во дворе Снегурку лепи, хоть из ребра вытачивай диву (выбери нужное – наугад!) – всё это мелко и некрасиво, и, по-серьёзному, плагиат.

В литературе ищу причины, нервно листаю за томом том: все эти куклы – Суок, Мальвина – мило, талантливо, но не то! Эти детали дурного тона – ключики, пальчики, глупый взгляд… Вы б предложили ещё Джоконду, что улыбается всем подряд!

Я же замыслил совсем другое, я же художник, в конце концов: нужно, чтоб в радости или в горе, телом, движением и лицом, словом, улыбкой, душой, конечно (ибо бездушных и так полно) – было б, простите за рифму, вечно это созданье вдвоём со мной.

Как это всё-таки бестолково – в матовом мраморе пульс ловить. Тело прекрасно, лицо готово, дело за малым: дыши, живи! Не получается акт творенья, муки творца пропадают зря, если родное произведенье не соглашается доверять…

Снова такая, как я оставил – вряд ли живей, чем была вчера. Эта игра, как бои без правил – сверхувлекательная игра! Кашляя, пачкаясь и потея, партию еле свожу вничью…

Я назову тебя Галатея – если до срока не разобью.

Предложное

«Живёшь себе, вся в себе, не выходя из» (Анна Галанина)

Проснувшись, смотришь  –  город совсем слепой,

Хоть в окно гляди, хоть глаза в глаза.

Веришь, живёшь  невидимо, под, из-под, 

Не выходя из, не выходя за, 

Сдавшись теченью пёстрой тугой реки,

Не поймав волну, не нырнув до дна.

Это же просто  –  между, не вопреки, 

Не говорить про, не посылать на,

Сжаться, остаться дома, где свет и чай,

Не увидев ночь, не дожив до дня.

Главное – не закончить бы, не начав, 

Не умереть без, не прогореть для,

Не пережить  согласно, благодаря,

Вдоль, поверх,  ввиду, вследствие и насчёт...

Главное – чтобы через, и чтоб не зря.  

Не забывать о, не уходить от.

Некроложное

за окном неживое нетёплое серый тон

мой пароль не подходит и некрологин не тот

мысли в формы записаны рондо терцет сонет

некроложные принципы истина ли в вине

недосолнечно в лужах разлив в облаках раскол

некрологика женская запах такой мужской

это скоро пройдёт потерпи родной не молчи

некроложечка звякает кофе слегка горчит

Cloud

Море было недавно, ушло посредине дня,

Море смылось со дна и оставило здесь меня.

Притворяюсь песком, повторяя рисунок дна.

Мне не страшно, не страшно, я рада побыть одна.

Небо было недавно, буквально вчера ушло,

Обнажило дощатый рассохшийся потолок.

Ты доволен, доволен, тебе одному легко:

Есть узор древесины и парочка облаков.

Плоскость мира изогнута – небо, и в нём вода.

Сохрани меня в облаке.

И просматривай иногда.

Поговорочное

Пока держали – так над мостом,

А уронили – пошли круги.

А что блестело – то и в гнездо,

А что не очень – то не с руки.

Пока летели – тепло да синь,

А стали падать – секло дождём.

А что созрело – косой коси,

А что пропало – то ни при чём.

Пока горит – по огню и дым,

Пока играешь – всегда ничья.

А что имеем – то не храним,

А потеряли – так в три ручья.

Лестничное

Одесской голубой лестнице в парадном на улице Гоголя

Чужие города – познание миров.

Притихшая душа за пазухой пригрелась.

В парадном полумрак; такая акварельность,   

Что ищешь взглядом кисть, бумагу и перо.

Здесь золотая пыль, семь красочных слоёв,

Чугунное литьё и солнечные зайцы –

И так нетрудно быть, и так легко казаться,

И полной горстью брать, и отдавать своё.

И кажется, что мир давно погряз в долгах

Пред сонной тишиной, где жили и кружили

Густая синева стихов Бараташвили, 

Руан, собор Моне, танцовщицы Дега.

Выборгское

Выборг – булыжники, небо, гранит, трава.

Память жива,  неизвестность всегда права.

Вере  довольно, надежде чего-то жалко…

Тянутся встречно, как будто к руке рука,

Взрытые старыми шрамами берега,

Сцепленные замком, а вернее – замком.

Лето бушует. Не прямо, так по кривой –

Сквозь бастионные кольца, брусчатый двор,

Сквозь неприступность границ, языки и флаги –

Рвётся неистовой силищей сочных трав…

Жизнь продолжается. Камень, ты проиграл –

И не помогут ни ножницы, ни бумага.

Черепаховая шкатулка

– Слава Создателю – зеркало нынче мутно:

Что ж на себя, «красавицу», любоваться?

От генерала коляска сегодня утром:

Федьку за мной послал, приглашал кататься!

Ноги-то пухнут – какие уж тут прогулки,

Чаю попей да сиди, как в гнезде наседка.

Аннушка! Анна!..  Подай-ка мою шкатулку!

Славная девушка, нынче такие редки:

Скромница! а работящая – точно пчёлка.

Замуж её получше – скажу Федулке.

А из Дуняшки, видно, не выйдет толку…

Что тебе, Аннушка?.. А! принесла шкатулку!

Крышка-то – вот чудная – не зверь, не птица,

Папенька будто сказывал – «черепаха»!

Сонюшка, внучка, любит играть-возиться:

Пальчиком по узорам, да охи-ахи…

Папенькин орден, Георгий  –  ещё турецкий,

Этот – супруга, а этот – посмертный, Борин…

Что-то глаза слезятся, никак от блеску?

Аннушка! Анна!.. Спусти-ка немного шторы!

Локоны детские – чую через бумагу, 

Мягкие свёртки: Димитрий, Иван и Софья.

Плакала, думала: лучше уж рядом лягу…

Сердце болело, рвалось, исходило кровью.

Непостижимы дороги у Божьей воли!

Борю искали – ходили всю ночь с иконой. 

Нет!  велико Бородинское наше поле…

Лиза – не вынесла родов, оставив Соню.

Крышку поднять невмочь: ослабели пальцы!

Душно… Позвать – пускай приоткроют рамы.

Что ж не идут?! Как давит – не докричаться…

Будто стемнело?..  Сонюшка… Анна! Анна!..

Св. Иероним

Время закручено гладким, тугим кольцом –

Чистенько, как ни ищи – не найдёшь конца.

У собеседника что-то не то с лицом,

Если точней – у него уже нет лица.

Книги всё толще, а волосы всё белей,

Нимб подрастает , привыкла не ныть душа…

Если отвлечься от вечного счёта дней,

В общем-то, жизнь получается – хороша.

Мой собеседник – отменный ценитель книг,

Слушает, глаз не сводя – впрочем, глаз-то нет…

Утром проснуться и, сдвинув к затылку нимб,

Мысль переплавить в слова – вот и весь ответ,

Вот и судьба, и работа, и боль, и крик,

Горсточка смысла из бренного естества…

Я заберу одиночество, крест и нимб,

Всё остальное, наследники, – это вам.

Летальное

Растрёпанно, безудержно и слепо

В колодце петербургского двора

Рыдала осень над недвижным небом,

В сырой асфальт затоптанным с утра – 

Нечаянно, отчаянно и шало,

Не с бухты, не с барахты, не со зла…

Рыдала осень: небо не дышало.

Последняя гроза не помогла.

Сороковой

И было слово, дело и народ.

И дни текли, переплавляясь в год

Сороковой – судьбинный, мироносный.

Великий год победы и беды

Торил нам путь и заметал следы,

И заплетал узлами перекрёстки.

Великий год свершения мечты!

Увидеть свет, не дать сердцам остыть,

Свободу прорастить из несвободы!

Сомнения раздроблено зерно,

Известно: торжество предрешено

Единственно возможного исхода.

Предрешено! – и преданность в глазах...

Со страхом, облекаемым в азарт,

В неведомой игре бросали кости –

Неглубоко, без долгих похорон.

Проигранное – жалко и старо...

Сороковой – (об)манный, (полу)острый –

Раскачивая землю в пелене,

Просеивал десяток главных «не»

И проникал в извилины и поры.

Перетерпи, уверуй и дойди...

А тот, кто шёл всё время впереди,

Твердил, как заклинанье: скоро, скоро!

И будет запах вспаханной земли,

И алый свет зальёт расцветший мир,

И будет счастье тем, кто жнёт и сеет...

Был год – безводен, каменист и слеп.

И шли отцы, и дети шли вослед,

Устало глядя в спину Моисея.

Толкиеновое

Факелы прогорают, шипя смолой,

Факелы обжигают небесный свод.

Эта земля не любит, когда светло,

Прячет следы в трясине глухих болот.

Кто приходил за золотом – не дошли.

Тот, кто бежал за радугой – не догнал.

Крепкая кость у чёрной сырой земли,

Тонкая кожа да тёмные времена.

Туго, струной натянута тетива,

Тронь – зазвенит лучом сквозь густой туман.

Слов не ищи, теперь не нужны слова.

Солнце приходит в мир. Отступает тьма.

Тавр

Попить бы… будь прокляты привязи и столбы.

Укрыться б от солнца, но пальмовой тени мало.

Высокая рощица смотрится светлым залом – 

С колоннами, этими, как их?.. опять забыл.

Забыть бы навеки. Смотреть бы не вверх, а вниз.

Пустить бы здесь корни, в любом из возможных смыслов.

И ныне, и завтра – и даже, пожалуй, присно.

Найтись, оказаться – пожалуй, и обрестись.

Почистить бы карму и зубы, наладить быт,

Пойти на усиленный выпас, прийти бы в тонус…

Зудит и кусает мушиная монотонность.

И будешь ли, право, травою единой сыт?

Забыть бы. Но память нелепая дорога:

Вот здесь, где хвостом по морщинистой шкуре хлопал, 

Сидела, дрожа, перепуганная Европа,

Схватившись покрепче ручонками за рога.

Старик и море

– Завтра приду – не скучай, родное.

Так-то, ласкайся своим прибоем!

Слышишь, лохматое? Спи-усни…

Сколько с тобой, непутёвым, спорил!

Как это люди живут без моря,

Ты мне по совести объясни?

Чтоб не дышать ветерком солёным,

Чтоб не слыхать, как внизу шумишь…

Море вздыхает: он всё же мил – 

Маленький, юркий седой смышлёныш!

Ласковый… люди такие люди.

Сколько их было и сколько будет,

Сколько воспитано за века.

Игры забавные – снасти, лодки…

С ними так весело…

Жаль, недолго.

Скоро присматривать новичка.

Замкнутое

Ежегодное «прощай», неожиданное дело:

Накипело через край, пожелтело, заржавело.

Тёплый яблочный разлом, жарко пахнущие травы – 

Убежало, утекло – выключатель неисправен.

Повернуть пытаюсь вспять – бестолково и нелепо,

Замыкаю на себя электрические цепи,

Ток течёт по проводам,  голоса несёт в потоке,

Наша ближняя звезда всходит где-то на востоке.

Иней – корочка, глазурь. Золотая середина.

Пахнет в сумрачном лесу повзрослевшим Буратино.

Лес простуженный лежит – развели туман и сырость!

Лето – маленькая жизнь, этот год из жизни вырос,

Примеряет, что дают – отрицает, не приемлет,

Призывает снег и грусть на обиженную землю,

Топчет струями дождя опустевшие колосья –

Замыкает на себя неприкаянную осень.

Виноградное

Начиналось тихо: вертелась одна планета,

Человеки верили, что полезны.

Виноградную косточку в землю зарыли где-то,

Даже спели об этом песню.

Мы пришли посмотреть и жить.  Виноград был зелен,

Всё кругом громадилось и алело.

Запрещённого бога показывали в музеях,

Я его за это жалела.

Мы учили свои аккорды – играть на нервах.

Были чем-то сыты, чему-то рады.

Всё менялось вокруг.  Бога приняли в пионеры,

Он теперь в совете отряда.

Говорили не то, бежали куда не надо,

Зажигали свечи, гасили ссоры.

Всё же вертится, нет?..

Виноград, по сезону, сладок.

Время сбора.