Салон шумел веселым ульем...

Салон шумел веселым ульем,

В дверях мужчин теснился строй,

Манил глаза живой игрой

Ряд пышных дам по желтым стульям.

К камину опершись, поэт

Читал поэму томным девам;

Старушки думали: «Ну где вам

Вздохнуть, как мы, ему в ответ?»

В длиннейшем сюртуке политик

Юнцов гражданских поучал,

А в кресле дедовском скучал

Озлобленный и хмурый критик.

Седой старик невдалеке

Вел оживленную беседу,

То наклонялся к соседу,

То прикасался к руке,

А собеседником послушным

Был из провинции аббат,

В рябинах, низок и горбат,

С лицом живым и простодушным.

Их разговор меня привлек

Какой-то странной остротою, -

Так, утомленный темнотою,

Влечется к лампе мотылек.

Но вдруг живой мотив «редовы»

Задорно воздух пронизал, -

И дамы высыпали в зал:

Замужние, девицы, вдовы.

Шуршанье платьев, звяки шпор,

Жемчужных плеч и рук мельканье,

Эгреток бойкое блистанье,

И взгляды страстные в упор...

Духов и тел томящий запах,

Как облак душный, поднялся,

А разговор меж тем велся

О власти Рима и о папах.

И старца пламенная речь

Таким огнем была повита,

Что, мнилось, может из гранита

Родник живительный иссечь.

И я, смущенье одолев,

Спросил у спутника: «Кто это?»

Сквозь стекла поглядев лорнета,

Он отвечал: «Де Местр, Жозеф».

1910