Слоями розовыми облака опадали...

Слоями розовыми облака опадали.

Вечер стих, но птицы еще не пели.

Золотой купол был апостольски полон,

и не проснувшееся с горы было видно море.

Зеленоватые сырые дали

ждали

загорной свирели,

и непроросшие еще гребни волн

к утру не вызывал звук.

Вдруг

легкий и теплый, словно дыханье, голос

(из долины, с неба?) пропел:

- Милый путник, слушай.

К премудрости открой уши.

Закрыты запада двери:

я, ты и Бог - трое.

Четвертого нет.

Безгласны спящие звери.

Но Божий сияет свет.

Посвященным - откровенье.

Просто стой.

Кругами небесных тел

восхожденье

к полноте неоскудно простой.

Слушай мой голос,

говорю я, Радужных Врат дева,

Праматерь мира, первозданная Ева.

Я колышу налитый мною колос,

я алею в спелой малине

и золотею в опереньи фазана,

трепещу на магнитной игле,

плачу в сосновой смоле,

в молоке разломанного стебля,

с птицей летаю,

с рыбой ныряю,

с ветром рыдаю,

мерцаю звездой.

Через меня в пустоте возникает эхо

и в пустыне обманчивые здания.

Я извожу искры из кошачьего меха

и филину наплакала ночные рыдания.

Теку, неподвижная,

лежу, текучая,

золотая и темная,

раздробленная и целая,

родная и непонятная

слепая пророчица,

косное желание.

Ростки мироздания -

я вывожу траву из подземной гнили,

я, подымая прямо деревья -

на косогорах и уклонах растут они прямо, -

я воздвигаю храмы.

Мною головы людей смотрят в небо

и поднимают вспученные мужские органы

(прямо, крепко, вверх)

для той же цели.

Слушай, слушай!

Зови меня Ева,

Еннойя,

Душа мира,

София.

Я в тебе,

и ты во мне.

Я, ты и Бог - трое,

четвертого нет. -

Тихим воркованьем наполнились уши.

Посветлели последние тени;

голос пел все нежнее, все глуше,

по долинным опускаясь ступен.

Как проснувший

поднял я голову

и увидел круглое,

как диск, солнце.

29 ноября 1917