Зеркальным золотом вращаясь...

Зеркальным золотом вращаясь

в пересечении лучей,

(Лицо, лицо, лицо!..)

стоит за царскими вратами

невыносимый и ничей!

В осиной талии Сиама

искривленно качнулся Крит

(Лицо, лицо, лицо!..)

В сети сферических сияний

неугасаемо горит.

Если закрыть лицо покрывалом плотным,

прожжется шитье тем же ликом.

Заточить в горницу без дверей и окон,

с вращающимся потолком и черным ладаном,

в тайную и страшную молельню, -

вылезет лицо наружу плесенью,

обугленным и священным знаком.

Со дна моря подымется невиданной водорослью,

из могилы прорастет анемонами,

лиловым, томным огнем

замреет с бездонных болот...

Турин, Турин,

блаженный город,

в куске полотна

химическое богословье

хранящий,

радуйся ныне и присно!

Турманом голубь: «Турин!» - кричит,

Потоком По-река посреди кипит,

Солдатская стоянка окаменела навек,

Я - город и стены, жив человек!

Из ризницы тесной хитон несу,

Самого Господа Господом спасу!

Не потопишь,

не зароешь,

не запрешь,

не сожжешь,

не вырубишь,

не вымолишь

своего лица,

бедный царек,

как сам изрек!

В бездумные, легкие, птичьи дни - выступало.

Когда воли смертельной загорались огни -

выступало.

Когда голы мы были, как осенние пни, -

выступало.

Когда жалкая воля шептала: «распни!» -

выступало.

Отчалил золотой апрель

на чайных парусах чудесных, -

дух травяной, ветровый хмель,

расплавы янтарей небесных!

Ручьи рокочут веселей,

а сердце бьется и боится:

все чище, девственней, белей

таинственная плащаница.

Открываю руки,

открываю сердце,

задерживаю дыханье,

глаза перемещаю в грудь,

желанье - в голову,

способность двигаться - в уши,

слух - в ноги,

пугаю небо,

жду чуда,

не дышу....

Еще, еще....

Кровь запела густо и внятно:

«Увидишь опять вещие пятна».

Апрель 1923