В гробнице сей лежит преславнейший купец...

В гробнице сей лежит преславнейший купец,

И вот каких он был товаров продавец:

Не рыб и не скотов, не птиц и не зверей;

Да что ж он продавал? Людей.

1768

Взором ты меня прельщаешь...

Взором ты меня прельщаешь,

Вспламеняя завсегда,

Взором счастье обещаешь

Ты мне, свет мой, иногда;

И любви моей уж веришь,

Ум мой прелестьми пленя;

Если ж ты не лицемеришь,

Нет счастливее меня!

Ласки я твои считаю

Драгоценнее всего;

В них надежду познаваю

Я блаженства моего.

Если ж чувствуешь ты то же,

Что и грудь моя, стеня,

Нет тебя, мой свет, дороже!

Нет счастливее меня!

Дни со мной ты провождаешь,

Радости мне в грудь лия;

Ты, не зря меня, скучаешь...

Ах! никак уж счастлив я!

И когда не заблуждаю,

Сей мечтой себе маня,

Что тобой я обладаю, -

Кто счастливее меня!

1773

Всё, что сердце ни терзало...

Всё, что сердце ни терзало,

Чем мой рушился покой,

Всё уже то миновало:

Я любим моей драгой!

Всё, что прежде было в тягость,

Всё то ныне с ней мне радость:

Шутка, малость, пустота

С ней мне прелесть, красота.

Взор очей ее прелестных,

Сладость уст и тихий нрав

Мне виной утех всеместных,

Образ истинных забав!

С ней минутами мне годы,

Красным летом непогоды;

И один ее лишь сон,

Дух томя, влечет мой стон.

Я, на вид ее взирая,

Новым пламенем горю;

Ум к утехам простирая,

Тьмы бессчетные их зрю;

Свет в утехах забываю,

Вместе с ней когда бываю;

И что в оном ни гублю,

Нахожу в том, что люблю.

1768

Два вора

Что есть во свете воры

О том не входят в споры;

Но только, что они покроем не одним:

Иные в золоте и титлами надуты,

Другие в серяках и с именем простым;

Одни политики, другие просто плуты.

О двух таких ворах я басенку скажу,

И перво в них мое искусство покажу.

Был вор простой

И хаживал всегда пешком и в серяке:

Доходы он сбирал не в городе, не в съезжей,

А на дороге на проезжей.

Другой

Чиновный был, и тьмы имел он в сундуке

Червонцев и рублей,

Которые сбирал с невинного народа;

Поверье эдако или такая мода

Есть у бессовестных подьячих и судей,

Но наконец попались оба

В приказ:

Обоим строг указ.

Обоим кнут грозит отверсти двери гроба.

Судьи калякают: «Не столько лих большой» -

И оправляют вора;

Подьячьи говорят: «Не столько лих меньшой» -

И оправляют вора;

Обеим сторонам указы правота.

Читатель! будь хоть ты решителем их спора.

Скажи нам, кто из них достойнее кнута?

1765

Достигнувши тобою...

Достигнувши тобою

Желанья моего,

Не рву уже тоскою

Я сердца своего:

Душа твоя мной страстна,

Моя тебе подвластна;

Коль счастлива ты мной,

Стократно я тобой!

Тебя, мой свет, считаю

Я жизнию своей:

Прекраснее не знаю

Тебя я и милей.

В любви не зря препятства,

В тебе зрю все приятства;

В твою отдавшись власть,

Не знаю, что напасть.

Твой взор не выпускаю

Из мыслей никогда

И в мыслях лобызаю

Твой образ завсегда:

Тобою утешаюсь,

Тобою восхищаюсь,

Тебя душой зову,

Тобою и живу.

1771

И с душою разлучуся...

И с душою разлучуся,

Свет оставлю навсегда,

А неверным не явлюся

Пред тобою никогда;

Мне и счастье всё и слава--

Твой один приятный взгляд,

Без него и жизнь отрава,

И утехи лютый яд.

Хоть и ведаю, к несчастью

И к мучению себе,

Что, прельщенный лютой страстью,

Неугоден я тебе;

Но, твоей отдавшись воле

И заразам милых глаз,

Вольностью не льщуся боле

Я по самый смертный час.

Ты ж, котора мной владеешь,

Принуждая мучась жить,

Если жалость ты имеешь

И способна потужить,

В жизни мною презирая

И терзая силой всей,

Хоть по смерти, дорогая,

Ты о мне уж пожалей.

И, пришед на гроб к несчастну,

Сей, скажи, меня любил;

И, меня не видя страстну,

Он до смерти верен был.

Я же, страстью грудь терзая,

В гроб сойду мученьем сим,

И, в последний раз вздыхая,

С именем умру твоим.

1770

Как сердце ни скрывает...

Как сердце ни скрывает

Мою жестоку страсть,

Взор смутный объявляет

Твою над сердцем власть:

Глаза мои плененны

Всегда к тебе хотят,

И мысли обольщенны

Всегда к тебе летят.

Тебя не отдаляет

И сон от мыслей прочь:

Твой образ обладает

Равно мной в день и в ночь;

Всеночно, дорогая,

Являяся во сне,

Вседневно обольщая,

Ты множишь страсть во мне.

Твой каждый взор вонзает

Стрелу мне в сердце вновь,

Весь ум мой наполняет

Одна к тебе любовь!

А ты то всё хоть знаешь,

И как я рвусь, стеня,

Но всё то презираешь:

Не любишь ты меня!

1765

Можно ль мне в злобной толь части не рваться!...

Можно ль мне в злобной толь части не рваться!

Можно ли сердцу спокойному быть!

Льзя ли, прощаясь с тобой, не терзаться!

Льзя ль не стенати и слез мне не лить!

В сердце, мой свет, я тебя заключаю;

Жизнью считаю твой взор для себя,

Душу свою я в тебе полагаю;

Счастием ставлю я жить для тебя!

Днесь себе счастье то всё зрю превратно;

Ввек осуждаюсь тебя не видать...

Свет мой! я трачу тебя невозвратно!

Можно ли больше чем душу терзать!

Ну, так впоследни прости, мой любезный!

Льзя ли толь строго несчастье снести?

Очи, для смерти мне множьте ток слезный.

Ну, мой дражайший! навеки прости

1770

Не голубушка в чистом поле воркует...

Не голубушка в чистом поле воркует,

Не вечерняя заря луга смочила -

Молода жена во тереме тоскует,

Красоту свою слезами помрачила,

Непрестанно вспоминая мила друга,

Молодого друга милого, супруга.

«Ты надёжа, ты надёжа, друг сердешной!-

Она вопит тут, и плача и вздыхая,

Во жестокой своей грусти, неутешной,-

Мое сердце не змея сосет лихая,

Не отрава горемышну иссушает-

Со тобой, мой свет, разлука сокрушает.

Не постылого с тобой я отпустила,

Не лихого, не сварлива провожала,

Провожаючи, рвалася я, не льстила,

Не обманом слезы горьки проливала-

Свет очей моих пустила я с тобою,

Жизнь и смерть мою с твоею головою.

Не неволей ведь меня тебе вручали-

Ум и разум твой меня тебе вручили;

И не силой нас с тобою обручали-

Дружба наша и любовь нас обручили;

И совет наш увенчали не обеты-

Увенчали твои ласковы приветы.

Погадай же, мой сердешной друг, подумай,

Какова теперь печаль моя, надсада!

Вспомяни о мне, надёжа моя, вздумай,

Что жена твоя и жизни уж не рада,

Что тобою я одним спокойство рушу,-

Привези ко мне обратно мою душу».

1770

Не хладно стихотворство...

Не хладно стихотворство

Мою сплетает речь,

Не вредное притворство

Стремится стон извлечь:

Любовью стыд туша,

Язык мой то вещает,

Что сердце ощущает,

Что чувствует душа.

Душа объята страстью

Ко прелестям твоим,

Подверженная частью

Пожертвовати им

Свободу и любовь:

Прелестна века долю

В твою предати волю,

Имея жарку кровь.

Кровь жарку, распаленну

Приятностью твоей,

И волю полоненну

Тобой души моей;

Всё то соделал ты:

Ты скромность побеждаешь

И тайну исторгаешь

Приятством красоты.

Не случая игрою

Возжглась любовь сия:

Любви твоей мечтою

Воспламенилась я;

Тебя плененна мня,

Тобою полонилась:

Твоею учинилась,

Прельщаясь и стеня.

Но стон мой прекратится,

Исчезнет грусть моя,

И в радость превратится

Прискорбна страсть сия,

Коль я тобой была

Когда-нибудь любима

И видами не льстима,

Что днесь тебе мила.

1770

Окончай бесплодны мысли...

Окончай бесплодны мысли

Мною овладеть опять,

И меня своим не числи,

Дав из плена убежать;

Не на время, не возвратно

Страсть мою ты прогоня,

Не возможешь уж обратно

Вырвать сердца у меня.

Лесть твоя теперь напрасна,

И лукавства полный взор;

Мысль моя уже бесстрастна:

Вижу весь я твой притвор.

Тщетны прежние успехи

Для меня твоих зараз,

Льстивные сии утехи

Уж моих не тронут глаз.

Кровь когда во мне пылала,

Обольщая ум тобой,

Мной тогда ты презирала,

И ругалася тоской.

Я же тщетной страсть увидев,

Тщетну трату всем словам,

Тщетну грусть возненавидев.

Позабыл тебя и сам.

1765

Под тению древесной...

Под тению древесной,

Меж роз, растущих вкруг,

С пастушкою прелестной

Сидел младый пастух:

Не солнца укрываясь,

Он с ней туда зашел -

Любовью утомляясь,

Открыть ей то хотел.

Меж тем где ни взялися

Две бабочки, сцепясь,

Вкруг роз и их вилися,

Друг за другом гонясь;

Потом одна взлетела

К пастушке на висок;

Ища подругу, села

Другая на кусток.

Пастух, на них взирая,

К их счастью ревновал

И, оным подражая,

Пастушку щекотал,

Всё ставя то в игрушки,

За шею и бока,

Как будто бы с пастушки

Сгонял он мотылька.

«Ах! станем подражати, -

Сказал он, - свет мой, им.

И резвость съединяти

С гулянием своим;

И, бегая лесочком,

Чете подобясь сей,

Я буду мотылечком,

Ты - бабочкой моей».

Пастушка улыбалась,

Пастух ее лобзал;

Он млел, она смущалась,

В обоих жар пылал;

Потом, вскоча, помчались,

Как легки ветерки:

Сцеплялися, свивались,

И стали мотыльки.

1765

Полюбя тебя, смущаюсь...

Полюбя тебя, смущаюсь

И не знаю, как сказать,

Что тобою я прельщаюсь

И боюся винным стать.

Пред тобой когда бываю,

Весь в смятении сижу,

Что сказать тогда, не знаю,

Только на тебя гляжу.

Глядя на тебя, внимаю

Все слова твоих речей;

Прелести твои считаю,

Красоту твоих очей;

И боюсь тогда прервати

Твой приятный разговор,

Чтоб твою не потеряти

Тем приязнь и милый взор.

В сем смущеньи пребывая,

Оставляю нужну речь,

И, часы позабывая,

Времени даю претечь;

Вдруг, увидя день минувший,

Принужден сказать «прости!»

И иду потом, вздохнувши,

Неспокойну ночь вести.

1775

Разлучившися со мною...

Разлучившися со мною,

Потужи о мне хоть час;

Может быть, уже с тобою

Говорю в последний раз;

Рок велит тебя лишиться,

Как ни тяжко то снести,

И, лишившися, крушиться,

Плакати, сказав: «Прости!»

Плачь и ты о мне подобно,

Горести во мзду моей...

Нет! не мучь мой дух толь злобно

Ты тоской о мне своей;

Капля слез твоих мне боле

Крови моея ручья!

В беспечальной будь ты доле:

Пусть один страдаю я.

Если рок, смягчась тоскою,

Жизнь велит мне продолжать,

Я увижуся с тобою,

Буду счастлив и опять;

Если ж грусть мой век скончает,

Много ты себя не рви:

Плач нам жизнь не возвращает;

Будь счастлива и живи.

1771

Соловей

Свистал на кустике когда-то Соловей

Всей силою своей;

Урчал, дробил, визжал, кудряво, густо, тонко,

Порывно, косно вдруг, вдруг томно, нежно, звонко,

Стенал, храпел, щелкал, скрыпел, тянул, вилял

И разностью такой людей и птиц пленял.

Когда ж он все пропел

Толь громко и нарядно.

То Жавронок к нему с поклоном подлетел

И говоря: «Куда как ты поешь изрядно»

Не могут птички все наслушаться тебя;

И только лишь одним бесчестишь ты себя,

Что не во весь ты год, дружок мой, воспеваешь»

«Желая побранить, меня ты выхваляешь, -

Сказал на то певец, -

Пою в году я мало.

Но славно и удало,

А ты глупец!

Не сопротивлюся нимало я природе,

Когда она велит, тогда я и пою.

Коль скоро воспретит, тотчас перестаю.

А противляться ей у дураков лишь в моде:

Им это сродно,

Чтоб мучаться бесплодно

И против ней идти, когда ей неугодно.

Парнасские певцы,

Постерегитесь быть такие же глупцы:

Не предавайтеся стремленью рифмовать.

До тех лишь пойте пор, пока в вас будет сила:

Не дожидайтеся, чтоб оная простыла,

Когда бессмертие страшитесь потерять.

1768

Ты желал, чтоб я любила...

Ты желал, чтоб я любила,

Сам зачав меня любить;

Я горячность истощила,

Чтоб тебя достойной быть.

Чем же днесь я проступилась,

Что любви твоей лишилась

И заставлена тужить?

Иль победа надо мною

Сталась дерзкою виною

Нашу дружбу помутить?

Как я с волей расставалась

И в твою давалась власть,

Я подобную ж ласкалась

И в тебе сыскати страсть:

Отдалася, и сыскала

Я в тебе, чего желала,

Но лишь на единый час!

После, сколь тебя ни зрела,

Новой страстию горела, -

Ты ж хладел по всякий раз.

Я ласкалась - ты чуждался;

Утешала - ты скучал;

Я стенала - ты смеялся;

Я лобзала - ты терзал;

Я сердилась и рвалася,

Что в обман тебе далася,

И хотела цепь прервать,

Но лишь только что смягчалась -

Пуще я в тебя влюблялась

И гналась тебя искать.

Где ты был, туда бежала -

Ты оттуда убегал;

Я с тобою быть желала -

Ты то мукою считал.

А чтоб больше я страдала,

Иногда тебя видала,

Как с другою ты сидел:

Говорил, прельщал, ласкался,

Лобызал, и сам прельщался,

И в огне любовном тлел.

Я рвалась, дрожала, млела

И лишалась чувств и слов:

И не инакой сидела,

Как сходящей в смертный ров.

Свет мой! видя, как я стражду,

Как любви твоей я жажду,

Обратись ко мне опять:

Хоть польсти, как льстил ты прежде,

Хоть польсти моей надежде,

Дай хоть рваться мне престать.

1765

Что сердце устрашало...

Что сердце устрашало,

Всё сталося со мной,

Что сердце утешало,

Всё льстит уж то иной!

Жар страстный! жар безмерный!

Ты тщетно мне манил.

За что ты, льстец неверный,

Несчастной изменил?

Очам моим свободным

Ты первый сам предстал,

И сделался угодным

Ты мне, как сам желал:

Ты сам меня, бесстрастну,

Любити научил;

За что ж меня, несчастну,

Ты плакать осудил?

За что возненавидел

Прельщенную тобой?

Иль более увидел

Приязни ты в другой?

Ах! верь мне, как другая

Тебе ни станет льстить,

Не будет так, пылая,

Тебя, как я, любить.

1765

Элегия

Едва тебя, мой свет, успела полюбить,

Уже свирепый рок спешит меня сгубить;

Отъемлет у меня надежду быть с тобою;

Уже вознес удар сразить меня тоскою...

Ты едешь... едешь прочь! и я тебя лишусь,

Любя, горя тобой, с тобою разлучусь!

Я рвуся-ты грустишь; я плачу-ты рыдаешь;

И, мучась сам, меня на муки покидаешь.

Лютейший рок! почто вспылать нас допустил,

Когда любиться нам спокойно не судил?

Смотри на нашу скорбь, на слезы, на мученье

И, сжалясь, уничтожь ты наше разлученье!

Трони?сь моей тоской, отчаяньем его

И часть хотя убавь из гнева твоего,

Позволь ему еще со мною здесь остаться;

Дай нашим ты устам еще нацеловаться

И нежных имена любовников носить,

Их тающих сердец приятности вкусить.

Оставь нас сладостей досыта их напиться-

По сем готовы мы и в гроб и разлучиться.

1775