* * *

Вот она, Татарская Россия,

Сверху — коммунизм, чуть поскобли...

Скулы–желваки, глаза косые,

Ширь исколесованной земли.

Лучше бы ордой передвигаться,

Лучше бы кибитки и гурты,

Чем такая грязь эвакуации,

Мерзость голода и нищеты.

Плач детей, придавленных мешками.

Груди матерей без молока.

Лучше б в воду и на шею камень,

Места хватит — Волга глубока.

Над водой нависший смрадный нужник

Весь загажен, некуда ступить,

И под ним еще кому–то нужно

Горстью из реки так жадно пить.

Над такой рекой в воде нехватка,

И глотка напиться не найдешь...

Ринулись мешки, узлы... Посадка!

Давка, ругань, вопли, вой, галдеж.

Грудь в тисках... Вздохнуть бы посвободней...

Лишь верблюд снесет такую кладь.

Что–то в воду шлепнулось со сходней,

Груз иль человек? Не разобрать.

Горевать, что ль, над чужой бедою!

Сам спасай, спасайся. Все одно

Волжскою разбойною водою

Унесет и засосет на дно.

Как поладить песне тут с кручиной?

Как тягло тягот перебороть?

Резать правду–матку с матерщиной?

Всем претит ее крутой ломоть.

Как тут Правду отличить от Кривды,

Как нащупать в бездорожье путь,

Если и клочка газетной «Правды»

Для цигарки горькой не свернуть?

9 ноября 1941, Чистополь