Наталия
Кравченко

* * *

Стираются грани меж миром и мною, 
ношу в себе низкое и неземное, 
и приступы боли чужой. 
Такое безумное к миру доверье, 
что вся его боль у меня в межреберье, 
и неотделима межой. 
  
А может быть, все мы лишь снимся друг 
     другу, 
и ходит тот сон, словно песня, по 
     кругу, 
держа наши души в тепле. 
Но вздрогнет будильник в ином измеренье 
     – 
и я испарюсь в невесомом паренье, 
проснувшись на этой земле. 
  
А что если люди – слепцы и сновидцы – 
не могут во снах своих остановиться, 
играя в чудную игру... 
Их грёзы влияют на нашу реальность, 
на страсть её, странность, а может, 
     астральность, 
но всё исчезает к утру. 
  
Пожмёте плечами вы: бред, не скажите, 
вы сами ночами себе ворожите, 
врываясь то в рай, то в аид, 
пытаясь протиснуться между мирами, 
нарушив неприкосновенные грани, 
но цербер на страже стоит. 
  
А впрочем, за зелье по древним 
     рецептам, 
за время, вернувшееся с процентом, 
за замки любви из песка, 
за то, что летает кто в небе кайфует – 
за это уже не казнят, не штрафуют, 
лишь пальцем крутнут у виска.