Братское кладбище в Риге

Кто на кладбище ходит, как ходят в музеи,

А меня любопытство не гложет — успею.

Что ж я нынче брожу, как по каменной книге,

Между плитами Братского кладбища в Риге?

Белых стен и цементных могил панорама.

Матерь–Латвия встала, одетая в мрамор.

Перед нею рядами могильные плиты,

А под этими плитами — те, кто убиты.—

Под знаменами разными, в разные годы,

Но всегда — за нее, и всегда — за свободу.

И лежит под плитой русской службы полковник,

Что в шестнадцатом пал без терзаний духовных.

Здесь, под Ригой, где пляжи, где крыши косые,

До сих пор он уверен, что это — Россия.

А вокруг все другое — покой и Европа,

Принимает парад генерал лимитрофа.

А пред ним на безмолвном и вечном параде

Спят солдаты, отчизны погибшие ради.

Независимость — вот основная забота.

День свободы — свободы от нашего взлета,

От сиротского лиха, от горькой стихии,

От латышских стрелков, чьи могилы в России,

Что погибли вот так же, за ту же свободу,

От различных врагов и в различные годы.

Ах, глубинные токи, линейные меры,

Невозвратные сроки и жесткие веры!

Здесь лежат, представляя различные страны,

Рядом — павший за немцев и два партизана.

Чтим вторых. Кто–то первого чтит, как героя.

Чтит за то, что он встал на защиту покоя.

Чтит за то, что он мстил,— слепо мстил и сурово

В сорок первом за акции сорокового.

Все он — спутал. Но время все спутало тоже.

Были разные правды, как плиты, похожи.

Не такие, как он, не смогли разобраться.

Он погиб. Он уместен на кладбище Братском.

Тут не смерть. Только жизнь, хоть и кладбище это...

Столько лет длится спор и конца ему нету,

Возражают отчаянно павшие павшим

По вопросам, давно остроту потерявшим.

К возражениям добавить спешат возраженья.

Не умеют, как мы, обойтись без решенья.

Тишина. Спят в рядах разных армий солдаты,

Спорят плиты — где выбиты званья и даты.

Спорят мнение с мнением в каменной книге.

Сгусток времени — Братское кладбище в Риге.

Век двадцатый. Всех правд острия ножевые.

Точки зренья, как точки в бою огневые.

1962