К моему двадцатипятилетию

Я жил. И все не раз тонуло.

И возникало вновь в душе.

И вот мне двадцать пять минуло,

И юность кончилась уже.

Мне неудач теперь, как прежде,

Не встретить с легкой головой,

Не жить веселою надеждой,

Как будто вечность предо мной.

То есть, что есть. А страсть и пылкость

Сойдут как полая вода...

Стихи в уме, нелепость ссылки

И неприкаянность всегда.

И пред непобежденным бытом

Один, отставший от друзей,

Стою, невзгодам всем открытый,

Прикован к юности своей.

И чтоб прижиться хоть немного,

Покуда спит моя заря,

Мне надо вновь идти в дорогу,

Сначала. Будто жил я зря.

Я не достиг любви и славы,

Но пусть не лгут, что зря бродил.

Я по пути стихи оставил,

Найдут – увидят, как я жил.

Найдут, прочтут, – тогда узнают,

Как в этот век, где сталь и мгла,

В груди жила душа живая,

Искала, мучилась и жгла.

И, если я без славы сгину,

А все стихи в тюрьме сожгут,

Слова переживут кончину,

Две–три строки переживут.

И в них, доставив эстафету,

Уж не пугаясь ничего,

Приду к грядущему поэту, –

Истоком стану для него.

1950