Письмо в Москву

Сквозь безнадёгу всех разлук,
Что трут, как цепи,

«We will be happy!», милый друг,
«We will be happy!»

«We will be happy!» – как всегда!
Хоть ближе пламя.
Хоть века стыдная беда
Висит над нами.

Мы оба шепчем: «Пронеси!»
Почти синхронно.
Я тут – сбежав... Ты там – вблизи
Зубов дракона.

Ни здесь, ни там спасенья нет –

Чернеют степи...
Но, что бы ни было – привет! –
«We will be happy!»

«We will be happy!» – странный звук.
Но верю в это:
«Мы будем счастливы», мой друг,
Хоть видов нету.

Там, близ дракона, нелегко.
И здесь непросто.
Я так забрался далеко
В глушь... В город Бостон.

Здесь вместо мыслей пустяки.
И тот, как этот.
Здесь даже чувствовать стихи
Есть точный метод.

Нам не прорвать порочный круг,
С ним силой мерясь...
Но плюнуть можно... Плюнем, друг!
Проявим серость.

Проявим серость... Суета –
Все притязанья.
Наш век всё спутал: все цвета
И все названья.

И кругом ходит голова.
Всем скучно в мире.
А нам не скучно... Дважды два –
Пока четыре.

И глупо с думой на челе
Скорбеть, насупясь.
Ну, кто не знал, что на Земле
Бессмертна глупость?

Что за нос водит нас мечта
И зря тревожит?
Да... Мудрость миром никогда
Владеть не сможет!

Но в миг любой, пусть век колюч,
Пусть всё в нём дробно,
Она, как солнце из-за туч,
Блеснуть способна.

И сквозь туман, сквозь лень и спесь,
Сквозь боль и страсти
Ты вдруг увидишь мир как есть,
И это – счастье.

И никуда я не ушел.
Вино – в стаканы.
Мы – за столом! Хоть стал наш стол
В ширь океана.

Гляжу на вас сквозь целый мир,
Хочу вглядеться...
Не видно лиц... Но длится пир
Ума и сердца.

Всё тот же пир... И пусть темно
В душе, как в склепе,
«We will be happy!»... Всё равно:
«We will be happy!»

Да, всё равно... Пусть меркнет мысль,
Пусть глохнут вести,
Пусть жизнь ползёт по склону вниз
И мы – с ней вместе.

Ползёт на плаху к палачу,
Трубя: «Дорогу!»
«We will be happy!» – я кричу
Сквозь безнад ёгу.

«We will be happy!» – чувств настой.
Не фраза – веха.
И символ веры в тьме пустой
На склоне века.