Осенняя песня

Сборник «Путь конквистадоров»

    Осенней неги поцелуй

    Горел в лесах звездою алой

    И песнь прозрачно-звонких струй

    Казалась тихой и усталой.

    С деревьев падал лист сухой,

    То бледно-желтый, то багряный,

    Печально плача над землей

    Среди росистого тумана.

    И солнце пышное вдали

    Мечтало снами изобилья

    И целовало лик земли

    В истоме сладкого бессилья.

    А вечерами в небесах

    Горели алые одежды

    И, обагренные, в слезах,

    Рыдали Голуби Надежды.

    Летя в безмирной красоте,

    Сердца к далекому манили

    И созидали в высоте,

20  Венки воздушно-белых лилий.

    И осень та была полна

    Словами жгучего напева,

    Как плодоносная жена,

    Как прародительница Ева.

                *   *

                  *

    В лесу, где часто по кустам

    Резвились юные дриады,

    Стоял безмолвно-строгий храм,

    Маня покоем колоннады.

    И белый мрамор говорил

    О царстве Вечного Молчанья

    И о полете гордых крыл,

    Неверно-тяжких, как рыданье.

    А над высоким алтарем

    В часы полуночных видений

    Сходились, тихие, вдвоем

    Две золотые девы-тени.

    В объятьях ночи голубой,

    Как розы радости мгновенны,

    Они шептались меж собой

40  О тайнах Бога и вселенной.

    Но миг, и шепот замолкал,

    Как звуки тихого аккорда,

    И белый мрамор вновь сверкал

    Один, задумчиво и гордо.

    И иногда, когда с небес

    Слетит вечерняя прохлада,

    Покинув луг, цветы и лес,

    Шалила юная дриада.

    Входила тихо, вся дрожа,

    Залита сумраком багряным,

    Свой белый пальчик приложа

    К устам душистым и румяным.

    На пол, горячий от луча,

    Бросала пурпурную розу

    И убегала, хохоча,

    Любя свою земную грезу.

    Ее влечет ее стезя

    Лесного, радостного пенья,

    А в этом храме быть нельзя

60  Детям греха и наслажденья.

    И долго роза на полу

    Горела пурпурным сияньем

    И наполняла полумглу

    Сребристо-горестным рыданьем.

    Когда же мир, восстав от сна,

    Сверкал улыбкою кристалла,

    Она, печальна и одна,

    В безмолвном храме умирала.

                *   *

                  *

    Когда ж вечерняя заря

    На темном небе угасает

    И на ступени алтаря

    Последний алый луч бросает,

    Пред ним склоняется одна,

    Одна, желавшая напева

    Или печальная жена,

    Или обманутая дева.

    Кто знает мрак души людской,

    Ее восторги и печали?

    Они эмалью голубой

80  От нас закрытые скрижали.

    Кто объяснит нам, почему

    У той жены всегда печальной

    Глаза являют полутьму,

    Хотя и кроют отблеск дальний?

    Зачем высокое чело

    Дрожит морщинами сомненья,

    И меж бровями залегло

    Веков тяжелое томленье?

    И улыбаются уста

    Зачем загадочно и зыбко?

    И страстно требует мечта,

    Чтоб этой не было улыбки?

    Зачем в ней столько тихих чар?

    Зачем в очах огонь пожара?

    Она для нас больной кошмар,

    Иль правда, горестней кошмара.

    Зачем, в отчаяньи мечты,

    Она склонилась на ступени?

    Что надо ей от высоты

100 И от воздушно-белой тени?

    Не знаем! Мрак ночной глубок,

    Мечта — пожар, мгновенья — стоны;

    Когда ж забрежжется восток

    Лучами жизни обновленной?

                *   *

                  *

    Едва трепещет тишина,

    Смеясь эфирным синим волнам,

    Глядит печальная жена

    В молчаньи строгом и безмолвном.

    Небес далеких синева

    Твердит неясные упреки,

    В ее душе зажглись слова

    И манят огненные строки.

    Они звенят, они поют

    Так заклинательно и строго:

    «Душе измученной приют

    В чертогах Радостного Бога;

    «Но Дня Великого покров

    Не для твоих бессильных крылий,

    Ты вся пока во власти снов,

120 Во власти тягостных усилий.

    «Ночная, темная пора

    Тебе дарит свою усладу

    И в ней живет твоя сестра,

    Беспечно-юная дриада.

    «И ты еще так любишь смех

    Земного, алого покрова

    И ты вплетаешь яркий грех

    В гирлянды неба голубого.

    «Но если ты желаешь дня

    И любишь лучшую отраду,

    Отдай объятиям огня

    Твою сестру, твою дриаду.

    «И пусть она сгорит в тебе

    Могучим, радостным гореньем,

    Молясь всевидящей судьбе,

    Ее покорствуя веленьям.

    «И будет твой услышан зов,

    Мольба не явится бесплодной,

    Уйдя от радости лесов,

    Ты будешь божески-свободной».

    И душу те слова зажгли,

    Горели огненные стрелы

    И алый свет и свет земли

    Предстал, как свет воздушно-белый

                  *

             Песня Дриады

    Я люблю тебя, принц огня,

    Так восторженно, так маняще,

    Ты зовешь, ты зовешь меня

    Из лесной, полуночной чащи.

    Хоть в ней сны золотых цветов

    И рассказы подруг приветных,

    Но ты знаешь так много слов,

    Слов любовных и беззаветных.

    Как горит твой алый камзол,

    Как сверкают милые очи,

    Я покину родимый дол,

    Я уйду от лобзаний ночи.

    Так давно я ищу тебя

    И ко мне ты стремишься тоже,

    Золотая звезда, любя,

160 Из лучей нам постелет ложе.

    Ты возьмешь в объятья меня

    И тебя, тебя обниму я,

    Я люблю тебя, принц огня,

    Я хочу и жду поцелуя.

                *   *

                  *

    Цветы поют свой гимн лесной,

    Детям и ласточкам знакомый,

    И под развесистой сосной

    Танцуют маленькие гномы.

    Горит янтарная смола,

    Лесной дворец светло пылает

    И голубая полумгла

    Вокруг, как бабочка, порхает.

    Жених, как радостный костер,

    Горит могучий и прекрасный,

    Его сверкает гордый взор,

    Его камзол пылает красный.

    Цветы пурпурные звенят:

    «Давайте места, больше места,

    Она идет, краса дриад,

180 Стыдливо-белая невеста.

    Она, прекрасна и тиха,

    Не внемля радостному пенью,

    Идет в объятья жениха

    В любовно-трепетном томленьи.

    От взора ласковых цветов

    Их скрыла алая завеса,

    Довольно песен, грез и снов

    Среди лазоревого леса.

    Он совершен, великий брак,

    Безумный крик всемирных оргий!

    Пускай леса оденет мрак,

    В них было счастье и восторги.

                *   *

                  *

    Да, много, много было снов

    И струн восторженно звенящих

    Среди таинственных лесов,

    В их голубых, веселых чащах.

    Теперь открылися миры

    Жене божественно-надменной,

    Взамен угаснувшей сестры

    Она узнала сон вселенной.

    И в солнца ткань облечена,

    Она великая святыня,

    Она не бледная жена,

    Но венценосная богиня.

    В эфире радостном блестя,

    Катятся волны мировые,

    А в храме Белое Дитя

    Творит святую литургию.

    И Белый Всадник кинул клик,

    Скача порывисто - безумно,

    Что миг настал, великий миг,

    Восторг предмирный и бездумный.

    Уж звон копыт затих вдали,

    Но вечно - радостно мгновенье!

    И нет дриады, сна земли,

    Пред ярким часом пробужденья.