Пятистопные ямбы

Сборник «Колчан»

   М. Л. Лозинскому

   Я помню ночь, как черную наяду,

   В морях под знаком Южного Креста.

   Я плыл на юг; могучих волн громаду

   Взрывали мощно лопасти винта,

   И встречные суда, очей отраду,

   Брала почти мгновенно темнота.

   О, как я их жалел, как было странно

   Мне думать, что они идут назад

   И не остались в бухте необманной,

   Что дон Жуан не встретил донны Анны,

   Что гор алмазных не нашел Синдбад

12 И Вечный Жид несчастней во сто крат.

   Но проходили месяцы, обратно

   Я плыл и увозил клыки слонов,

   Картины абиссинских мастеров,

   Меха пантер — мне нравились их пятна —

   И то, что прежде было непонятно,

   Презренье к миру и усталость снов.

   Я молод был, был жаден и уверен,

   Но дух земли молчал, высокомерен,

   И умерли слепящие мечты,

   Как умирают птицы и цветы.

   Теперь мой голос медлен и размерен,

24 Я знаю, жизнь не удалась… — и ты,

   Ты, для кого искал я на Леванте

   Нетленный пурпур королевских мантий,

   Я проиграл тебя, как Дамаянти

   Когда-то проиграл безумный Наль.

   Взлетели кости, звонкие, как сталь,

   Упали кости — и была печаль.

   Сказала ты, задумчивая, строго:

   — «Я верила, любила слишком много,

   А ухожу, не веря, не любя,

   И пред лицом Всевидящего Бога;

   Быть может, самое себя губя,

36 Навек я отрекаюсь от тебя». —

   Твоих волос не смел поцеловать я,

   Ни даже сжать холодных, тонких рук,

   Я сам себе был гадок, как паук,

   Меня пугал и мучил каждый звук,

   И ты ушла, в простом и темном платье,

   Похожая на древнее Распятье.

   То лето было грозами полно,

   Жарой и духотою небывалой,

   Такой, что сразу делалось темно

   И сердце биться вдруг переставало,

   В полях колосья сыпали зерно,

48 И солнце даже в полдень было ало.

   И в реве человеческой толпы,

   В гуденьи проезжающих орудий,

   В немолчном зове боевой трубы

   Я вдруг услышал песнь моей судьбы

   И побежал, куда бежали люди,

   Покорно повторяя: буди, буди.

   Солдаты громко пели, и слова

   Невнятны были, сердце их ловило:

   — «Скорей вперед! Могила, так могила!

   Нам ложем будет свежая трава,

   А пологом — зеленая листва,

60 Союзником — архангельская сила». —

   Так сладко эта песнь лилась, маня,

   Что я пошел, и приняли меня,

   И дали мне винтовку и коня,

   И поле, полное врагов могучих,

   Гудящих грозно бомб и пуль певучих,

   И небо в молнийных и рдяных тучах.

   И счастием душа обожжена

   С тех самых пор; веселием полна

   И ясностью, и мудростью, о Боге

   Со звездами беседует она,

   Глас Бога слышит в воинской тревоге

72 И Божьими зовет свои дороги.

   Честнейшую честнейших херувим,

   Славнейшую славнейших серафим,

   Земных надежд небесное Свершенье

   Она величит каждое мгновенье

   И чувствует к простым словам своим

   Вниманье, милость и благоволенье.

   Есть на море пустынном монастырь

   Из камня белого, золотоглавый,

   Он озарен немеркнущею славой.

   Туда б уйти, покинув мир лукавый,

   Смотреть на ширь воды и неба ширь…

   В тот золотой и белый монастырь!