Т. П. Карсавиной

Долго молили о танце мы вас, но молили напрасно,

Вы улыбнулись и отказали бесстрастно.

Любит высокое небо и древние звезды поэт,

Часто он пишет баллады, но редко он ходит в балет.

Грустно пошел я домой, чтоб смотреть в глаза тишине.

Ритмы движений не бывших звенели и пели во мне.

Только так сладко знакомая вдруг расцвела тишина.

Словно приблизилась тайна иль стала солнцем луна.

Ангельской арфы струна порвалась, и мне слышится звук.

Вижу два белые стебля высоко закинутых рук.

Губы ночные, подобные бархатным красным цветам…

Значит, танцуете все-таки вы, отказавшая там!

В синей тунике из неба ночного затянутый стан

Вдруг разрывает стремительно залитый светом туман.

Быстро змеистые молнии легкая чертит нога —

Видит, наверно, такие виденья блаженный Дега,

Если за горькое счастье и сладкую муку свою

Принят он в сине-хрустальном высоком господнем раю.

…Утром проснулся, и утро вставало в тот день лучезарно.

Был ли я счастлив? Но сердце томилось тоской благодарной.