Возвращение Одиссея

Сборник «Жемчуга»

    I. У берега

    Сердце — улей, полный сотами,

    Золотыми, несравненными!

    Я борюсь с водоворотами

    И клокочущими пенами.

    Я трирему с грудью острою

    В буре бешеной измучаю,

    Но домчусь к родному острову

    С грозовою сизой тучею.

    Я войду в дома просторные,

10  Сердце встречами обрадую

    И забуду годы черные,

    Проведенные с Палладою.

    Так! Но кто, подобный коршуну,

    Над моей душою носится,

    Словно манит к року горшему,

    С новой кручи в бездну броситься?

    В корабле раскрылись трещины,

    Море взрыто ураганами,

    Берега, что мне обещаны,

20  Исчезают за туманами.

    И шепчу я, робко слушая

    Вой над водною пустынею:

    «Нет, союза не нарушу я

    С необорною богинею».

    II. Избиение женихов

    Только над городом месяц двурогий

    Остро прорезал вечернюю мглу,

    Встал Одиссей на высоком пороге,

    В грудь Антиноя он бросил стрелу.

    Чаша упала из рук Антиноя,

30  Очи окутал кровавый туман,

    Легкая дрожь… и не стало героя,

    Лучшего юноши греческих стран.

    Схвачены ужасом, встали другие,

    Робко хватаясь за щит и за меч.

    Тщетно! Уверены стрелы стальные,

    Злобно-насмешлива царская речь:

    «Что же, князья знаменитой Итаки,

    Что не спешите вы встретить царя,

    Жертвенной кровью священные знаки

40  Запечатлеть у его алтаря?

    Вы истребляли под грохот тимпанов

    Все, что мне было богами дано,

    Тучных быков, круторогих баранов,

    С кипрских холмов золотое вино.

    Льстивые речи шептать Пенелопе,

    Ночью ласкать похотливых рабынь —

    Слаще, чем биться под музыку копий,

    Плавать над ужасом водных пустынь!

    Что обо мне говорить вы могли бы?

50  — Он никогда не вернется домой,

    Труп его съели безглазые рыбы

    В самой бездонной пучине морской. —

    Как? Вы хотите платить за обиды?

    Ваши дворцы предлагаете мне?

    Я бы не принял и всей Атлантиды,

    Всех городов, погребенных на дне!

    Звонко поют окрыленные стрелы,

    Мерно блестит угрожающий меч,

    Все вы, князья, и трусливый и смелый,

60  Белою грудой готовитесь лечь.

    Вот Евримах, низкорослый и тучный,

    Бледен… бледнее он мраморных стен,

    В ужасе бьется, как овод докучный,

    Юною девой захваченный в плен.

    Вот Антином… разъяренные взгляды…

    Сам он громаден и грузен, как слон,

    Был бы он первым героем Эллады,

    Если бы с нами отплыл в Илион.

    Падают, падают тигры и лани

70  И никогда не поднимутся вновь.

    Что это? Брошены красные ткани,

    Или, дымясь, растекается кровь?

    Ну, собирайся со мною в дорогу,

    Юноша светлый, мой сын Телемах!

    Надо служить беспощадному богу,

    Богу Тревоги на черных путях.

    Снова полюбим влекущую даль мы

    И золотой от луны горизонт,

    Снова увидим священные пальмы

80  И опененный, клокочущий Понт.

    Пусть незапятнано ложе царицы, —

    Грешные к ней прикасались мечты.

    Чайки белей и невинней зарницы

    Темной и страшной ее красоты».

    III. Одиссей у Лаэрта

    Еще один старинный долг,

    Мой рок, еще один священный!

    Я не убийца, я не волк,

    Я чести сторож неизменный.

    Лица морщинистого черт

90  В уме не стерли вихри жизни.

    Тебя приветствую, Лаэрт,

    В твоей задумчивой отчизне.

    Смотрю: украсили сады

    Холмов утесистые скаты.

    Какие спелые плоды,

    Как сладок запах свежей мяты!

    Я слезы кротости пролью,

    Я сердце к счастью приневолю,

    Я земно кланяюсь ручью,

100 И бедной хижине, и полю.

    И сладко мне, и больно мне

    Сидеть с тобой на козьей шкуре,

    Я верю — боги в тишине,

    А не в смятеньи и не в буре.

    Но что мне розовых харит

    Неисчислимые услады?!

    Над морем встал алмазный щит

    Богини воинов, Паллады.

    Старик, спеша отсюда прочь,

110 Последний раз тебя целую

    И снова ринусь грудью в ночь

    Увидеть бездну грозовую.

    Но в час, как Зевсовой рукой

    Мой черный жребий будет вынут,

    Когда предсмертною тоской

    Я буду навзничь опрокинут,

    Припомню я не день войны,

    Не праздник в пламени и дыме,

    Не ласки знойные жены,

120 Увы, делимые с другими, —

    Тебя, твой миртовый венец,

    Глаза, безоблачнее неба,

    И с нежным именем «отец»

    Сойду в обители Эреба.