На часах

На часах у стен тюремных,

У окованных ворот,

Скучно в думах неизбежных

Ночь унылая идет.

Вдалеке волшебный город,

Весь сияющий в огнях,

Здесь же плит гранитных холод

Да засовы на дверях.

Острый месяц в тучах тонет,

Как обломок палаша;

В каждом камне, мнится, стонет

Заключенная душа.

Стонут, бьются души в узах

В безучастной тишине.

Все в рабочих синих блузах,

Земляки по крови мне.

Закипает в сердце глухо

Яд пережитых обид...

Мать родимая старуха,

Мнится, в сумраке стоит,

К ранцу жалостно и тупо

Припадает головой...

Одиночки, как уступы,

Громоздятся надо мной.

Словно глаз лукаво–грубый,

За спиной блестит ружье,

И не знаю я – кому бы

Горе высказать свое.

Жизнь безвинно–молодую

Загубить в расцвете жаль, –

Неотступно песню злую

За спиною шепчет сталь.

Шелестит зловеще дуло:

«Не корись лихой судьбе.

На исходе караула

В сердце выстрели себе

И умри безумно молод,

Тяготенье кончи дней...»

За тюрьмой волшебный город

Светит тысячью огней.

И огни, как бриллианты,

Блесток радужных поток...

Бьют унылые куранты

Череды унылой срок.

1907