Филантроп

Частию по глупой честности,

Частию по простоте,

Пропадаю в неизвестности,

Пресмыкаюсь в нищете.

Место я имел доходное,

А доходу не имел:

Бескорыстье благородное!

Да и брать–то не умел.

В Провиянтскую комиссию

Поступивши, например,

Покупал свою провизию –

Вот какой миллионер!

Не взыщите! честность ярая

Одолела до ногтей;

Даже стыдно вспомнить старое –

Ведь имел уж и детей!

Сожалели по Житомиру:

«Ты–де нищим кончишь век

И семейство пустишь по миру,

Беспокойный человек!»

Я не слушал. Сожаления

В недовольство перешли,

Оказались упущения,

Подвели – и упекли!

Совершилося пророчество

Благомыслящих людей:

Холод, голод, одиночество,

Переменчивость друзей –

Всё мы, бедные, изведали,

Чашу выпили до дна:

Плачут дети – не обедали, –

Убивается жена,

Проклинает поведение,

Гордость глупую мою;

Я брожу, как привидение,

Но – свидетель бог – не пью!

Каждый день встаю ранехонько,

Достаю насущный хлеб...

Так мы десять лет, ровнехонько

Бились, волею судеб.

Вдруг – известье незабвенное!–

Получаю письмецо,

Что в столице есть отменное,

Благородное лицо;

Муж, которому подобного,

Может быть, не знали вы,

Сердца ангельски–незлобного

И умнейшей головы.

Славен не короной графскою,

Не приездом ко двору,

Не звездою станиславскою,

А любовию к добру, –

О народном просвещении

Соревнуя, генерал

В популярном изложении

Восемь томов написал.

Продавал в большом количестве

Их дешевле пятака,

Вразумить об электричестве

В них стараясь мужика.

Словно с равными беседуя,

Он и с нищими учтив,

Нам терпенье проповедуя,

Как Сократ, красноречив.

Он мое же поведение

Мне как будто объяснил,

И ко взяткам отвращение

Я тогда благословил;

Перестал стыдиться бедности:

Да! лохмотья нищеты

Не свидетельство зловредности,

А скорее правоты!

Снова благородной гордости

(Человек самолюбив),

Упования и твердости

Я почувствовал прилив.

«Нам господь послал спасителя, –

Говорю тогда жене, –

Нашим крошкам покровителя!»

И бедняжка верит мне.

Горе мы забвенью предали,

Сколотили сто рублей,

Всё как следует разведали

И в столицу поскорей.

Прикатили прямо к сроднику,

Не пустил  – я в нумера...

Вся семья моя угоднику

В ночь молилась. Со двора

Вышел я чем свет. Дорогою,

Чтоб участие привлечь,

Я всю жизнь свою убогую

Совместил в такую речь:

«Оттого–де ныне с голоду

Умираю словно тварь,

Что был глуп и честен смолоду,

Знал, что значит бог и царь.

Не скажу: по справедливости

(Не велик я генерал),

По ребяческой стыдливости

Даже с правого не брал –

И погиб... Я горе мыкаю,

Я работаю за двух,

Но не чаркой  – вашей книгою

Подкрепляю слабый дух,

Защитите!..»

           Не заставили

Ждать минуты не одной.

Вот в приемную поставили,

Доложили чередой.

Вот идут  – остановилися,

Я сробел, чуть жив стою;

Замер дух, виски забилися,

И забыл я речь свою!

Тер и лоб и переносицу,

В потолок косил глаза,

Бормотал лишь околёсицу,

А о деле  – ни аза!

Изумились, брови сдвинули:

«Что вам нужно?» – говорят.

– Нужно мне...– Тут слезы хлынули

Совершенно невпопад.

Просто вещь непостижимая

Приключилася со мной:

Грусть, печаль неудержимая

Овладела всей душой.

Всё, чем жизнь богата с младости

Даже в нищенском быту –

Той поры счастливой радости,

Попросту сказать: мечту –

Всё, что кануло и сгинуло

В треволненьях жизни сей,

Всё я вспомнил, всё прихлынуло

К сердцу... Жалкий дуралей!

Под влиянием прошедшего,

В грудь ударив кулаком,

Взвыл я вроде сумасшедшего

Пред сиятельным лицом!..

Все такие обстоятельства

И в мундиришке изъян

Привели его сиятельство

К заключенью, что я пьян.

Экзекутора, холопа ли

Попрекнули, что пустил,

И ногами так затопали...

Я лишился чувств и сил!

Жаль, одним не осчастливили –

Сами не дали пинка...

Пьяницу с почетом вывели

Два огромных гайдука.

Словно кипятком ошпаренный,

Я бежал, не слыша ног,

Мимо лавки пивоваренной,

Мимо погребальных дрог,

Мимо магазина швейного,

Мимо бань, церквей и школ,

Вплоть до здания питейного –

И уж дальше не пошел!

Дальше нечего рассказывать!

Минет сорок лет зимой,

Как я щеку стал подвязывать,

Отморозивши хмельной.

Чувства словно как заржавели,

Одолела страсть к вину;

Дети пьяницу оставили,

Схоронил давно жену.

При отшествии к родителям,

Хоть кротка была весь век,

Попрекнула покровителем.

Точно: странный человек!

Верст на тысячу в окружности

Повестят свой добрый нрав,

А осудят по наружности:

Неказист – так и неправ!

Пишут, как бы свет весь заново

К общей пользе изменить,

А голодного от пьяного

Не умеют отличить...

Ноябрь 1853