* * *

Я поздно лег, усталый и больной,

Тревожимый моей печальной жизнью;

Но тихо сон сомкнул мои глаза...

И вот внезапно я себя увидел

Среди ее семьи. Кругом стола

Мы все в большой сидели зале,

Она сидела близ меня. Невольно

Встречались наши взоры; трепетно

Касалися друг друга наши руки.

Семья ее смотрела на меня

С учтивостью какою–то холодной.

Потом все уходили понемногу,

Я наконец остался с ней один.

И нежно мы глядели друг на друга..

Склонясь ко мне головкою, она

Сказала, что давно меня уж любит...

Я чувствовал, как по щеке моей

Скользит ее развитый мягкий локон,

Уста коснулись уст, мы обнялись

И плакали, блаженствуя в лобзанье,

Потом опять мы оба чинно сели,

Пришли ее родные и на нас

Смотрели косо. Но что мог значить нам

Их скрытый гнев? Мы так глубоко жили

Всей бесконечной полнотой любви...

Проснулся я, и верить сну хотелось,

И рад я был, как глупое дитя,

И знал, что это невозможно...

1840–1841