Пошли на вечер все друзья...

1

Пошли на вечер все друзья,

один остался я, усопший.

В ковше напиток предо мной,

и чайник лезет вверх ногой,

вон паровоз бежит под Ропшей,

и ночь настала. Все ушли,

одни на вечер, а другие

ногами рушить мостовые

идут, идут... глядят, пришли —

какая чудная долина,

кусок избушки за холмом

торчит задумчивым бревном,

бежит вихрастая скотина,

и, клича дядьку на обед,

дудит мальчишка восемь лет.

2

Итак, пришли. Одной ногою

стоят в тарелке бытия,

играют в кости, пьют арак,

гадают — кто из них дурак.

»Увы,— сказала дева Там,—

гадать не подобает вам,

у вас и шансы все равны —

вы все Горфункеля сыны».

3

Все в ужасе свернулись в струнку.

Тогда приходит сам Горфункель:

»Здорово, публика! Здорово,

Испьем во здравие Петровы,

Данило, чашку подавай,

ты, Сашка, в чашку наливай,

а вы, Тамара Алексанна,

порхайте около и пойте нам «осанна!!!».

4

И вмиг начался страшный ад:

друзья испуганы донельзя,

сидят на корточках, кряхтят,

испачкали от страха рельсы,

и сам Горфункель, прыгнув метко,

сидит верхом на некой ветке

и нехотя грызет колено,

рыча и злясь попеременно.

5

Наутро там нашли три трупа.

Лука... простите, не Лука,

Данило, зря в преддверье пупа,

сидел и ждал, пока, пока

пока... всему конец приходит,

писака рифму вдруг находит,

воришка сядет на острог,

солдат приспустит свой курок,

у ночи все иссякнут жилы,

и все, о чем она тужила,

присядет около нее,

солдатское убрав белье...

6

Придет Данило, а за ним

бочком, бочком проникнет Шурка.

Глядят столы. На них окурки.

И стены шепчут им: «Усни,

усните, стрекулисты, это —

удел усопшего поэта».

А я лежу один, убог,

расставив кольца сонных ног,

передо мной горит лампада,

лежат стишки и сапоги,

и Кепка в виде циферблата

свернулась около ноги.

1927