Восстание

Фрагменты Даниилу Хармсу,

автору «Комедии города Петербурга»

Стругали радугу рубанки

В тот день испуганный, когда

Артиллерийские мустанги

О камни рвали повода,

И танки, всеми четырьмя

Большими банками гремя,

Валились.

. . . . . . . . . . . . . . .

В мармеладный дом

Въезжал под знаменем закон,

Кроил портреты палашом,

Срывал рубашечки с икон,—

Закон брадат, священна власть,

Как пред Законом не упасть?

. . . . . . . . . . . . . . .

Цари проехали по крыше,

Цари катали катыши,

То издалёка, то поближе,

И вот у самой подлой мыши

Поперло матом из души...

Цари запрятывались в кадку,

Грызут песок, едят помадку,

То выпивают сладкий квас,

То замыкают на ночь глаз,—

Совсем заснули. Ночь кружится

Между корон, между папах;

И вот к царю идет царица.

. . . . . . . . . . . . . . .

Они запрятывались в кадку,

Грызут песок, едят помадку,

То ищут яблоки в штанах,

Читают мрачные альбомы,

Вокруг династии гремят,

А радуга стоит над домом

И тоже, всеми четырьмя

Большими танками гремя,

Вдруг опустилась.

. . . . . . . . . . . . . . .

На заре

Трещал Колчак в паникадило,

И панихиду по царе

Просвирня в дырку говорила,

Она тряслась, клубилась, выла,

Просила выдать ей мандат,—

И многое другое было.

. . . . . . . . . . . . . . .

В аэроплане жил солдат,

Живет-живет,— вдруг заиграет,

По переулку полетит,—

Ему кричат, а он порхает

И ручку весело вертит,—

Все это ставлю вам на вид.

. . . . . . . . . . . . . . .

Принц Вид, албанский губернатор,

И пляской Витта одержим,

Поехал ночью на экватор.

Глядит: Албания бежит,

Сама трясется не своя,

И вот на кончике копья,

Чулочки сдернув, над Невою,

Перепотевшею от бою,

На перевернутый гранит

Вознесся Губернатор Вид.

И это ставлю вам на вид.

. . . . . . . . . . . . . . .

И видит он:

стоят дозоры,

На ружьях крылья отогрев,

И вдоль чугунного забора

Застекленевшая «Аврора»

Играет жерлами наверх,

И вдруг завыла.

День мотался

Между корон, между папах,

Брюхатых залпов, венских вальсов,

Мотался, падал, спотыкался,

Искал царя — встречал попа,

Искал попа — встречал солдата,

Солдат завел аэроплан,

И вот последняя граната,

Нерасторопна и брюхата,

Разорвалась...

. . . . . . . . . . . . .

Россия взвыла,

Копыта встали,— день ушел,

И царские мафусаилы,

Надев на голову мешок,

Вдоль по карнизам и окошкам

Развесились по всем гвоздям.

Царь закачался и нарочно

Кричал, что все это — пустяк,

Что все пройдет и все остынет,

И что отныне и навек

На перекошенной Неве

И потревоженной пустыне

Его прольется благостыня.

. . . . . . . . . . . . . .

Но уж корона вкруг чела

Другие надписи прочла.

Все.

1926