К музе комедии

Кто смешным боится быть: кто в смешные положенья

Не стремится угодить,— тот боится униженья.

       Кто боится униженья,

       Кто вкусил от поношенья,

       Кто забит и напряжен,

       Тот не может быть смешон.

Тот же (храбрый!), кто беднягу не страшится оскорбить;

Кто не даст ему и шагу без стеснения ступить,

       Кто не в меру задается,

       Кто над слабостью смеется,

       Кто сердечности лишен,—

       Тот действительно смешон!

Не смешна мне ущемленность (если злоба ей чужда):

Мне смешна самовлюбленность, не имущая стыда.

Не смешны ведь ни калеки, ни шуты, ни горбуны:

Душечки-сверхчеловеки — вот кто подлинно смешны!

       На подмостках театральных

       Лица клоунов печальных —

       Известковой белизны —

       Не смешны.

       Торт, который в полмомента

       Влеплен в «рыло» оппонента,—

       Мудро, ново, ярко!— Но

       Не смешно.

Избиенье (хоть бы вора!), освистание актера,

       Одураченный поэт,

Строчки выстраданной кража, книг ворованных продажа,—

       Остроумно? Ловко? — Нет.

Жар напрасный, гнев больной

Тоже фокус не смешной.

Не смешны: ни свист одышки, ни походка старых дев

(Над которой животишки

Надрывают старичишки,

На сто лет помолодев);

Ни носов чужих фасоны, ни проделки злых пажей,

Ни обманутые жены, ни рога во лбах мужей,—

Нет!— (пока не проступили

В них такие же лгуны),—

Не смешны мне простофили:

Мне обманщики смешны.

       О Комедия святая!

       Столь не часто к нам слетая,

       Жалость, милость нам яви!

       Путь закрой насмешке злобной,

       Гогот изгони утробный,—

       Суть вещей восстанови!

       С простодушием лукавым

       Вещий толк верни забавам,

       Слезы вызови из глаз,—

       О смешливая! И снова

       Острым чувством Несмешного

       Наделяющая нас.

1976