Национальная идея

Обжигая, горит в волосах горячий карбункул,

и кусает в сердце тарантул, саднит фурункул,

и гомункул дразнится за океаном, грозит, пузырь,

шут гороховый, перец моченый, моржовый лапоть,

князь блошиный…

Так сунь ему луку, чтоб мог он плакать,

как всамделешний,

как взаправдашнему – завари чифирь.

Что тебе до него? Посмотри – тебе кот наплакал,

и Макар загонял телят…

Что ни холм  – оракул,

что ни куст – вития и что ни пень – патриот.

Знай снегирь снегиря, ворона ворону, сорока сороку,

а сверчок – шесток, а телок – хлевок, – тем вернее к сроку

принакроется снегом, как серебром, берёза,

смоковница расцветёт.

Жаден, жирен, рыхл чернозём твой и твёрд суглинок.

И блажен поэт, и пророк юродив, и странен инок,

и прозрачны воздухи, и свет рассеян, – так тем верней

обрастает плотью любое веленье щучье:

«Будет так и так!» Оживают корни, трепещут сучья,

и творит Господь детей Себе из камней.

Из болот петровских, степей продувных татарских,

из костей крестьянских, из крепких кровей боярских,

из пределов царских, песков иудейских и бурных вод,

из хозяйств поморских, уделов скитских,

из полей подворских, из пастбищ критских, –

собирает, всем имена даёт,

называет ласково:

«Мой народ».

Собирается кость к кости и сустав к суставу.

Жила с жилой сходится, левой руке и правой

предначертано: этой – запад, а той – восток.

Хищник рыщет, лукавый, как лев, рыкает,

но такой хитроумный хрусталик в глазу сверкает,

словно он достоверно видит, что с нами Бог.

…Я не знаю, право, виденье это иль опыт.

Я ложусь на траву, прижимая ухо к земле и – топот:

то ли это за нами погоня, то ль бунт в аду,

то ль наружу просится клад Кощея,

то ль покойник рвётся на солнышко, то ль Идея

Нации – вырастает в моём саду.

По соседству с шиповником и сосною,

только те-то выжить хотят, а эта – иною

тайной дышит и рвётся себе сквозь тьму,

чтоб цвести уже там – над небом, над птицеловом,

и с шиповником преображённым, с сосною в новом

да в виссоне белом – приблизиться к Самому.