Поэты

I

Знаешь, мне жаль поэтов:

               многие из них сбиваются с панталыку,

                              заболевают, сходят с ума.

Повторяют со значением:

               «Лето» и – прислушиваются,

                              а потом тянут: «Зима».

Мёртвых на чёрных погостах расспрашивают

               о тайне славы, призывают к ответу.

воздух-оборотень их морочит:

шарф, капюшон, пальто...

И они клянутся, что наконец-то поймали ЭТО:

Бог весть кого, Бог весть что.

Вот и поэт Женя в нищей Гаване

               повёл на меня полки, снарядил легион:

– Где у твоего Фета о крестьянских бунтах?

               Где у него о бомбистах?

                              И где его Лиссабон?

Так перессорились поэты Юра и Саша

               из-за Некрасова – того ещё, который Н. А.

                              Разгородились стеной

в восемьдесят восьмом,

               в Париже, в гостях у Лосских.

                              Один говорил: «Он прекрасный!»

                                             Другой: «Ужасный! Дурной!»

II

– Вы верите в литературу? –

               спрашивает молодой стихотворец.

                              А сам, как видно, сильно поиздержался, бедняга,

                                              поистрепался, устал.

– О, – отвечаю, – я никогда её не поставлю на пьедестал.

Идола из неё не сделаю, ладана не воскурю,

                                              не зажгу восковой свечи,

буйну голову за неё не сложу в чистом поле,

                                              душу не заложу в ночи...

Ибо я насмотрелась на ваалов её и астарт,

                                             как пожирает она живьём,

смотрит осоловело с окаменевшим на плече соловьём.

С потрохами заглатывает всё, что дают, с требухой,

и из всех сточных потоков всегда выходит сухой.

А подступится к ней новобранец,

               одной рукой пистолет сжимая, другой – теребя ус:

«А ну отвечай, старуха,

               что там за правила у тебя и секреты,

                              какие-такие тройка-семёрка-туз?»

Так она надвинет на лоб чепец, задрожит,

                                             сделает вздох глубокий

притворяясь, что – угадал: мол, именно так и то...

И он потом всю жизнь собирает текучие строки

в дырявое решето.