Париж

Язык булыжника мне голубя понятней,

Здесь камни -- голуби, дома -- как голубятни.

И светлым ручейком течет рассказ подков

По звучным мостовым прабабки городов.

Здесь толпы детские -- событий попрошайки,

Парижских воробьев испуганные стайки,

Клевали наскоро крупу свинцовых крох --

Фригийской бабушкой рассыпанный горох.

И в памяти живет плетеная корзинка,

И в воздухе плывет забытая коринка,

И тесные дома -- зубов молочных ряд

На деснах старческих, как близнецы, стоят.

Здесь клички месяцам давали, как котятам,

И молоко и кровь давали нежным львятам;

А подрастут они -- то разве года два

Держалась на плечах большая голова!

Большеголовые там руки подымали

И клятвой на песке, как яблоком, играли...

Мне трудно говорить -- не видел ничего,

Но все-таки скажу: я помню одного,--

Он лапу поднимал, как огненную розу,

И, как ребенок, всем показывал занозу,

Его не слушали: смеялись кучера,

И грызла яблоки, с шарманкой, детвора.

Афиши клеили, и ставили капканы,

И пели песенки, и жарили каштаны,

И светлой улицей, как просекой прямой,

Летели лошади из зелени густой!

1923