Последний

Над роком. Над рокотом траурных маршей.

   Над конским затравленным скоком.

Когда ж это было, что призрак монарший

   Расстрелян и в землю закопан?

Где черный орел на штандарте летучем

   В огнях черноморской эскадры?

Опущен штандарт, и под черную тучу

   Наш красный петух будет задран.

Когда гренадеры в мохнатых папахах

   Шагали — ты помнишь их ропот?

Ты помнишь, что был он как пороха запах

   И как «на краул» пол-Европы?

Ты помнишь ту осень под музыку ливней?

   То шли эшелоны к границам.

Та осень! Лишь выдыхи маршей росли в ней

   И встали столбом над гранитом.

Под занавес ливней заливистых проседь

   Закрыла военный театр.

Лишь стаям вороньим под занавес бросить

   Осталось: «Прощай, император!»

Осенние рощи ему салютуют

   Свистящими саблями сучьев.

И слышит он, слышит стрельбу холостую

   Всех вахту ночную несущих.

То он, идиот, подсудимый, носимый

   По серым низинам и взгорьям,

От черной Ходынки до желтой Цусимы,

   С молебном, гармоникой, горем...

На пир, на расправу, без права на милость,

   В сорвавшийся крутень столетья

Он с мальчиком мчится. А лошадь взмолилась,

   Как видно, пора околеть ей.

Зафыркала, искры по слякоти сея,

   Храпит ошалевшая лошадь...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Отец, мы доехали? Где мы?— В России.

   Мы в землю зарыты, Алеша.

1919