На родине

Не знаю, есть ли край чудесней

Того, в котором я живу,

Дышу снопом и пенюсь песней

И сон мой вижу наяву.

Ржаной мужик и пролетарий,

Москва и — вместе — Нью-Иорк.

И шум о тульском самоваре

Давно заглохнул и умолк.

Мы, правда, все еще потеем

За самоваром, но мечтой

Не раз сермяжная Россия

Вздохнет над новой красотой.

В гробах перевернутся предки,

Когда мы, светом дорожа,

Подвесим солнце в синей клетке

На подоконник, как чижа.

Ах, Нью-Иорк наш — на пороге,

Но нам Америкой не быть.

Свои задумала дороги

Ржаная ленинская сыть.

Им — небоскребы, нам — в просторе

Мильоны изб, но изб таких,

Чтоб пели соловьями зори

И звезды с потолков стальных.

Схвачусь за голову: не тресни.

Свой сон ржаной не оборву.

И вряд приснится край чудесней

Того, в котором я живу!

1923