* * *

Под монолог

в тебя влюблённого ливня,

выворачивающего душу наружу,

рвущегося сквозь потолок,

с полночи до рассвета взахлёб, наивно

имя твоё вплетающего в монолог,

я, пожалованный сединой раньше времени,

я, упустивший сквозь пальцы

молодости золотоносный песок,

поддакиваю ливню,

внимаю его бредням,

и у нас получается диалог.

Он твердит, что ты чудо,

он держит меня под локоть.

От первого до третьего Рима

он всё исходил, длинноног.

«Да-да», – до меня доносится

журавлей невидимых клёкот.

Как долог и как согласен

журавлей и дождя диалог!

Я, знающий язык дождя,

как радист –

азбуку Морзе,

я, почитающий Слово,

как золото чтит вор,

говорю с тобою по-русски –

не понимаешь, говорю на языке розы,

но всё равно не получается у нас разговор.

Не получается, не ладится, не клеится...

Ни лекарства от этого, ни ворожбы, ни врача...

Дождь стоит,

как живая

дрожащая лестница,

по которой

я спустился

тебе сказать

«Прощай!»