Проезд через Францию в 1851 г.

Когда железные дороги

Избороздили целый свет

И колымажные берлоги -

«Дела давно минувших лет»,

Когда и лошадь почтовая -

Какой-то миф, как Буцефал,

И кучер, мумия живая,

Животным допотопным стал, -

Тогда, хандрою и недугом

Страдая, прячась от людей,

Я по шоссе тащился цугом

В рыдване прадедовских дней.

И, распростившись с брегом финским,

Я от родного рубежа

_Петром Иванычем Добч_и_нским_

Достиг местечка Парижа.

Зато на станцию приеду -

Что за возня, за беготня?

Все смотрят, все ведут беседу

Про мой рыдван и про меня.

Я цель всеобщего вопроса:

Что за урод тут, что за черт?

Жандарм пришел, глядит он косо

И строго требует паспорт.

Он весь встревожен: не везу ли

К карете пушки я тайком?

Не адский ли снаряд? И пули

В нем не набиты ли битком?

Не еду ль я мутить Вандею?

Коню троянскому под стать,

В карете, может быть, имею

Бивакирующую рать?

Из зависти к Наполеону

И чтоб потешить англичан,

Уж не Вандомскую ль колонну

Украл и сунул я в рыдван?

Жандарм пугливыми глазами

Бурбоном рад признать меня,

Хоть нос мой, знаете вы сами,

Совсем бурбонским не родня.

В сарае затерялась сбруя,

Все почтальоны на боку,

А кони, на траве пируя,

Давно в бессрочном отпуску.

Всё разбрелось, пришло в упадок;

И часто я полсуток жду,

Пока не приведут в порядок

Всю _дожелезную_ езду.

Что шаг, то новая помеха,

И смех и горе! Вовсе нет!

Другим смешно, мне ж не до смеха,

Я жертвой всех дорожных бед.

Измучился Улисс несчастный;

Да и теперь, как вспомню я

О вашей «Франции прекрасной»,

Коробит и тошнит меня.

1851