Ночь

Безмолвен и пуст поцелуй утомленный.

Чернеют чащобой и омутом сны.

День кончен.

Как будничные знамена,

Обои повисли с осклизлой стены.

Уж путался шорох ненастья и мыши...

Вдруг, телом тугим обжигая, жена

В ночь шепотом задрожавшим:

                     – Слышишь?

С тобою – я не одна...

И руку мою, огрубелую за день,

Так бережно – на живот. И рука

Тревожным узлом мозолей и ссадин

Легла, тяжела и тиха.

Забыв ненастья назойливость мышью,

Секунд оглушительную капель,

Я слушал, как нежною песней колышет

Нежнейшую колыбель.

Когда, листопадом напропалую

Гуляя, октябрь покинет поля, –

Он синим подснежником взглянет, ликуя.

Из–под сугроба перин и белья.

Но, задыхаясь от горечи первой,

От жажды звериной жить,

Что встретит он за этою дверью,

Тело матери обнажив?

Наш дом неуютен,

Наш мир неспокоен,

И стены и заговоры кругом.

В дороге суровой – строитель и воин –

Могу ли я быть отцом?..

Никто мне во тьме,

         никто не ответил,

Лишь тихо как будто вздохнула жена...

Казалось: на миг в ослепительном свете,

Прошла гроза у окна.

И вслед, словно призрак неотвратимый

И неумолимый, вдруг

Над распростертым телом любимой

Склонился хмурый хирург.

Ланцет заскользил, рассекая крики...

И вспыхнул багровым комком предо мной

Еще не оформившийся и тихий,

Быть может, бессмысленный,

                   но живой.

Он с человеческим тем же страданьем,

От ужаса затрепетав, поник,

Задушен, и скомкан, и в клочья изранен

Под праздничное рожденье иных.

Свет бился над койкой голубем белым;

Дымясь хлороформом, клубилась мгла

Над вялым телом,

         таким опустелым,

Над обокраденным догола...

Тогда–то из тьмы слепыми глазами –

Несметный,

    обрубками рук грозя,

Он встал, нерожденный и скорбный,

                           над нами...

Любимая! Дорогая! Нельзя!

...В раскрытом окне воробьями волнуясь,

Весенний рассвет будоражил ветлу.

Жена у окна хлопотала; злую

Рвал ветер, врываясь, паучью мглу.

Влача над землей разбитые крылья,

За городом затихала гроза;

И пухлые почки, сияя, раскрылись,

Как заспанные ребячьи глаза.

Ночь – хрустом костей,

Ночь – гарью полынной.

Но ей пробуждения – не превозмочь!

– Родная, роди мне к осени сына!..–

Жена, улыбаясь: – А мне бы дочь...

1927