Капля янтаря

1.

...А я проспал зарю,

как будто ночью

штудировал премудрости  Эйнштейна,

иль разгружал с картофелем вагоны,

иль сделал женщиной тебя.

Но не было того -

я просто спал,

наверно, отсыпался

за всю бесчетность будущих бессонниц.

А ты смотрела в молодое утро:

как лепестком росы напился гном,

как пролетел над солнцем лебедь белый,

качая отмороженным крылом.

И вертолет - большая стрекоза,

синь неба  вентилировал над лесом.

А озеро сверкало перламутром,

в нем окуни хвостами поводили,

как в танце бёдрами крутыми индианки,

и выползал туман из перелеска:

там, видимо, раскуривал всё утро

кривую трубку врубелевский Пан.

Глубокие, бездонные глаза.

Их вброд не перейти,

в них тонут тайны.

Я не одной из них не разгадал,

а если б разгадал,

то стал пропойцей иль великим...

Проснулся я,

со лба откинул кепку,

пропахшую травой и земляникой.

А рядом ты,

на корточки присев,

забыв укрыть колени тонким платьем,

рассматривала спелыми глазами,

как на коре сосновой навернулась

ещё живая капля янтаря.

Я подозвал тебя,

ты подошла

доступная, простая, как не чудо...

.............................................

И я искать уехал чудеса,

и не куда-нибудь -

за тридевять земель.

          2.

Обнял мне ногу кирзовый сапог,

и целовал в лицо небритый ветер,

рассветы поднимали на леса,

где я над рыжим,

над лохматым солнцем

играл земной звездой электросварки.

Читал стихи на коренастой койке.

Насквозь

смолистым, пихтовым наваром

пропах,

как будто сделан был из пихты.

И в лес, подобно Пришвину, влюбился.

Так год прошел.

Я чуда не нашел, хоть видел женщин

и не только видел.

И ты приснилась мне...

Зимой,

когда на стеклах

оледенели белые прибои,

да ветры похотливо выли в трубах.

Всё в том же платье,

утром земляничным,

когда на небе облако седое,

похожее на Африку по форме,

отогревало на веселом солнце

простуженные в полночи бока.

Назвал я имя -

ты не подошла,

ты даже не услышала мой голос.

Живая, недоступная, как чудо,

присела возле мягкой мшистой кочки,

по-детски вольно,

платья не оправив,

беседуя с ушастым, мудрым гномом,

янтарную разглядывая каплю,

что у сосны высокой навернулась

на теплую, овеянную солнцем,

шершавую, как нос собаки, щеку...

И так мне

нестерпимо захотелось

бежать туда, где есть к тебе дорога,

бежать туда, где светят семафоры,

вокзальный гул похож на банный гул,

и прокопченный, черный паровоз,

на спину нахлобучив шапку газа,

еще не раскачал горячий поршень.

Но бесполезно,

нет к тебе дороги.

Забыть тебя решил я белым утром.

                      3.

И год еще прошел. Трубило комарьё.

В нагретых зноем травах букву «у»

кузнечики учились говорить.

На озере

снимало солнце юбки

дояркам из соседнего совхоза,

и коростель скрипел, как сапоги

директора на дымном совещанье.

...А ты не  уходила из меня.

Осинник багровел,

дни делались короче,

и неба плач стучал о жесткий лист,

и мокрый грач, напоминавший грека,

обдумывал подробности отлета.

...А ты не уходила из меня.

Худела ртуть,

и шерстяной мороз

тер скулы белобровым лесорубам,

гравировал на  стелах ветки пальмы,

и становилась мраморной земля.

...А ты не уходила из меня.

И вновь пришла весна.

Снега потели,

бродячий ветер, как на блюдце с чаем,

дул по утрам на ледяную воду,

на теплый цвет меняло небо колер,

зеленая метель бродила в почках,

стать курице хотелось дикой уткой,

звучала в небе лира журавлей,

и у гусей вожак с дороги сбился.

Его гусыни звали «старым хреном»,

матерого, могучего, седого.

А чем он виноват - дорогой древней

не первый год

водил он стаю с юга.

Седую птицу подвели приметы:

там - осенью осел лес непроходимый,

там - через реку бросили плотину,

там - под крылом виднелся новый город.

Премудрый гусь

земли не узнавал,

и я чуть-чуть был в этом виноват.

...А ты не уходила из меня.

Так что ж это такое,

как не чудо!

Которое проспал янтарным утром,

которое нашел и не теряю.

Так что ж это такое,

как не чудо!

Раз самый будний день

окрашен в праздник,

раз сквозняки становятся ветрами,

и лужи вырастают в океаны,

и плавники меняются на крылья.

....................................

Сегодня ночь

черней плакатной туши.

Я вышел на крыльцо,

глотнул мороза

и в стылой глуби

за затылком лунным

увидел, как твои глаза сияют.

А в них бездонность,

боль моя

и счастье...

Смотрю я в них

и становлюсь великим.

1959