Василий Каменский
Василий Каменский — живой памятник
Комитрагический моей души вой
Разливен будто на Каме пикник
Долго ли буду стоять я — Живой
Из ядрёного мяса Памятник.
Пожалуйста —
Громче смотрите
Во все колокола и глаза —
Это я — ваш покоритель
(Пожал в уста)
Воспевающий жизни против и за.
А вы — эй публика — только
Капут
Пригвождали на чугунные памятники.
Сегодня иное — Живой гляжу на толпу —
Я нарочно приехал с Каменки.
Довольно обманывать Великих Поэтов
Чья жизнь пчелы многотрудней —
Творящих тропическое лето
Там — где вы стынете от стужи будней.
Пора возносить песнебойцев
При жизни на пьедестал —
Пускай таланты еще утроятся
Чтобы каждый чудом стал.
Я верю — когда будем покойниками
Вы удивитесь
Святой нашей скромности —
А теперь обзываете футуроразбойниками
Гениальных Детей Современности.
Чтить и славить привыкли вы мертвых
Оскорбляя академьями памятниками —
С галками.
А живых нас —
Истинных, Вольных и Гордых
Готовы измолотить скалками.
Какая вы публика — злая да каменная
Не согретая огнем футуризма
Ведь пророк — один пламенный я
Обожгу до идей Анархизма.
Какая вы публика — странная да шершавая
Знаю что Высотой вам наскучу —
На аероплане взнесенный в Варшаве я
Часто видел внизу муравьиную кучу.
И никому не было дела
До футуриста-летчика
Толпа на базарах — в аллее
Галдела
Или на юбилее
Заводчика.
Разве нужна гениальность наживам -
Бакалейно-коммерческим клубам.
Вот почему перед вами Живым
Я стою одиноким Колумбом.
Вся Судьба моя —
Призрак на миг —
Как звено пролетающей Птицы —
Пусть Василью Каменскому Памятник
Только Любимой приснится.
1916
Великое — простое
На поляне рыжий ржет жеребенок,
И колоколят колокола,
А я заблудился, Поэт-ребенок
Приехал к морю в Куоккала.
На море вышел — утро святое,
Волны сияли — звали играть,
Море такое было простое,
Даль ласкала, как будто мать.
И засмеялся, и странно сердцу
Было поверить в весну зимой.
Я наугад открыл какую-то дверцу
И веселый пошел домой.
А вечером совсем нечаянно
Встретил простого старика, —
За столиком сидел он чайным,
И запомнилась у стакана его рука.
Все было просто — нестерпимо,
И в простоте великолепен,
Сидел Илья Ефимович великий Репин.
На поляне рыжий ржет жеребенок
И колоколят колокола.
Я стал ясный ребенок,
Благословенный в Куоккала.
1915
Весело. Вольно. И молодо...
Весело. Вольно. И молодо.
Все Мир Новый рожаем.
С солнца червонное золото
Падает урожаем.
Звеним. Торжествуем. Беспечны.
Будто дети — великие дети,
У которых сердца человечны,
А глаза на весеннем расцвете.
Станем жить. Создавать. Вспоминая
Эту песню мою бирюзовую —
В дни чудесного волжского мая
Долю Разина — быль понизовую.
1916
Вода вечерняя
С крутого берега смотрю
Вечернюю зарю,
И сердцу весело внимать
Лучей прощальных ласку,
И хочется скорей поймать
Ночей весенних сказку.
Тиха вода и стройно лес
Затих завороженный,
И берег отраженный
Уносит в мир чудес.
И ветер заплетающий
Узоры кружев верб —
На синеве сияющий
Золоторогий серп.
1909
Вызов авиатора
Какофонию душ
Ффррррррр
Моторов симфонию
Это Я — это Я —
Футурист-песнебоец
И пилот-авиатор
Василий Каменский
Эластичным пропеллером
Взметнул в облака
Кинув там за визит
Дряблой смерти-кокотке
Из жалости сшитое
Танговое манто и
Чулки
С панталонами.
1916
Гимн 40-летним юношам
Мы в 40 лет —
тра-та —
Живем, как дети:
Фантазии и кружева
У нас в глазах.
Мы все еще —
тра-та
та-та —
В сияющем расцвете
Живем три четверти
На конструктивных небесах.
В душе без пояса,
С заломленной фуражкой,
Прищелкивая языком,
Работаем,
Свистим.
И ухаем до штата Иллинойса.
И этот штат
Как будто нам знаком
По детской географии за пряжкой.
Мы в 40 лет —
ой-ой!
Совсем еще мальчишки:
И девки все от нас
Спасаются гурьбой,
Чтоб не нарваться в зной
На буйные излишки.
Ну, берегись!
Куда девать нам силы, —
Волнует кровь
Стихийный искромет:
Медведю в бок, шутя,
Втыкаем вилы,
Не зная куда деть
40-летний мед!
Мы,
Право же, совсем молокососы.
Мы учимся,
Как надо с толком жить,
Как разрешать хозяйские вопросы:
Полезней кто — тюлени аль моржи.
С воображеньем
Мы способны
Верхом носится на метле
Без всякого резона.
И мы читаем в 40 лет
В картинках Робинзона.
Мы в 40 лет —
бам-бум —
Веселые ребята.
С опасностями наобум
Шалим с судьбой — огнем.
Куда и где нас ни запрятай, —
Мы все равно не пропадем.
Нам молодость
Дана была недаром
И не зря была нам дорога:
Мы ее схватили за рога
И разожгли отчаянным пожаром.
Нна!
Ххо!
Да!
Наделали делов!
Заворотили кашу
Всяческих затей.
Вздыбили на дыбы
Расею нашу.
Ешь!
Пей!
Смотри!
И удивляйся!
Вчерашние рабы —
Сегодня все —
Взъерошенный репей.
Эй, хабарда!
На головах, на четвереньках,
На стертых животах ползем.
С гармошкой в наших деревеньках
Вывозим на поля назем.
Фарабанста!
И это наше ДЕТСТВО — прелесть!
И это наше счастье — рай.
Да! В этом наш Апрель есть.
Весна в цветах —
Кувыркайся!
Играй!
Эль-ля!
Эль-ле!
Милента!
Взвей на вольность!
Лети на всех раздутых парусах,
Ты встретишь впереди
Таких же,
У кого
фантазии,
конструкции
в глазах.
Эль-ля!
Эль-ле!
Мы в 40 лет —
ЮНЦАИ
Вертим футбол,
хоккей,
плюс абордаж.
А наши языки
Поют такие бой-бряцай, —
Жизнь
за которые
отдашь!
Эль-ля!
Эль-ле!
1924
Девушки босиком
Девушки босиком —
Это стихи мои,
Стаи стихийные.
На плечах с золотыми кувшинами
Это черкешенки
В долине Дарьяльской
На камнях у Терека.
Девушки босиком —
Деревенские за водой с расписными
Ведрами — коромыслами
На берегу Волги
(А мимо идет пароход).
Девушки босиком —
На сборе риса загарные,
Напевно-изгибные индианки
С глазами тигриц,
С движеньями первоцветных растений.
Девушки босиком —
Стихи мои перезвучальные
От сердца к сердцу.
Девушки босиком —
Грустинницы солнцевстальные,
Проснувшиеся утром
Для любви и
Трепетных прикосновений.
Девушки босиком —
О, поэтические возможности —
Как северное сияние —
Венчающие
Ночи моего одиночества.
Все девушки босиком —
Все на свете —
Все возлюбленные невесты мои.
1916
Жду
Я стою на снежно-солнечной
На высокой бор-горе,
Улыбаюсь сердцем радостным
Раннеутренней заре.
Я смотрю в милу-сторонушку,
Насмотреться не могу.
Скоро ль свидимся, желанная,
На желанном берегу?
Солнце выйдет свежеясное,
Обласкает грудь твою, —
Помни, в этот час, любимая,
Песни я тебе пою.
Я стою на снежно-солнечной
На высокой бор-горе,
Улыбаюсь сердцем радостным,
Жду на утренней заре.
1917
Жонглёр
Згара-амба
Згара-амба
Згара-амба
Згара-амба
Амб.
Амб-згара-амба
Амб-згара-амба
Амб-згара-амба
Амб.
Шар-шор-шур-шир.
Чин-драх-там-дззз.
Шар-диск
Ламп-диск
Брось-диск
Дай-диск
Иск-иск-иск-иск.
Пень. Лень. День. Тень.
Перевень. Перемень.
Пок. Лок. Док. Ток.
Перемок. Перескок.
Рча-рча
Амс.
Сень. Синь. Сан. Сон.
Небесон. Чудесон.
Словолей соловей аловей.
Чок-й-чок. Чок-й-чок.
Ей. Лей. Млей. Милей.
Чу сверчок.
Взгам-бара-лязг-взмай.
Ам-ара-язг-май.
Раскину ласкину из амбара – слов.
И в шатре ало-шёлковой айзы,
Где моё детство – чудесно росло
Пропою барбала-баралайзы.
Эль-ле-ле.
Наденет тонкое трико
Поэт (уста – свирели) –
И станет в ритме над рекой
Бросать золотострели.
Бросай-лови
И барчум-ба.
Лови и згара-амба.
Осой-овн и арчум-ба
Зови нкара амба.
Пой песню, смейся и сияй
Бессмысленным глиором.
Поэтом будь-зайли-заяй,
Будь истинным жонглёром.
Бросай-лови.
Дороже струй
Блеск вскинутого слова.
Осанна вий.
И торжествуй
В час звонкого улова.
Событий ярких горизонт
Мы претворим в пунцарий.
Гори-озон,
Греми грозон –
И молнепронзь гонцарий.
Мудрец – я верю тайнам чар –
Волшебным перезовам,
И кольцам сказочных вещар
Запястьям бирюзовым.
Певец – я жажду пенья птиц
И северных сияний,
Игру, играющих зарниц
Судьбу словослияний.
Пророк – провижу грань
вселен,
Грядущей гениэмы,
Когда весной в цветах зелен
Взойдут без слов поэмы.
Жонглёр – я точен барчум-ба
В бессмысленности айзы:
Бросая диск на чарум-ба
Пою всем-баралайзы.
Искусство мира – карусель –
Блистайность над глиором
И словозванная бесцель,
И надо быть жонглёром.
Верь: станет стень стеной –
Бродячий словокант
Зайдёт на двор с циной
Сыграть устами мант.
И в розовом трико ниам
Жонглируя словалью
Он вскинет на престол фиам
Дурманной чаровалью.
И всяк поймёт, что словоцель
В играйне блеска-диска,
Искусство мира – карусель –
В зарайне золотиска.
Сияй сиярч. Буби бубенч.
На тройке трой в триоле.
Пусть чуют все что словозвенч –
Есть истина на воле.
Лети в разлёт на стихостан
Стихийностью биарма
И ловистан –
И бросайстан –
Словольность – жонглиарма.
Я-арамба пронзить сердцаль
Готов до звёзд-вселента.
Моя поэма созерцаль,
Бряцальная словента.
Поэт-я верю в барчум ба –
Чин-драх
Тар-чари-амба,
В загар чумбай
Славчин в горах
Брианта загорамба.
Эль-ле-ле.
Начинаю.
Згара-амба.
Згара-амба
Безгранара-бесконцамба.
Цалипара.
Там-тара-тра
Цца-цап.
Звенидень
Звени, Солнце! Копья светлые мечи,
лей на Землю жизнедатные лучи.
Звени, знойный, краснощекий,
ясный-ясный день!
Звенидень!
Звенидень!
Пойте, птицы! Пойте, люди!
Пой, Земля!
Побегу я на веселые поля.
Звени, знойный, черноземный,
полный-полный день.
Звенидень!
Звенидень!
Сердце, радуйся и, пояс, развяжись!
Эй, душа моя, пошире распахнись!
Звени, знойный, кумачовый,
Яркий-яркий день.
Звенидень!
Звенидень!
Звени, Солнце! Жизнь у каждого одна,
Я хочу напиться счастья допьяна.
Звени, знойный, разудалый,
Пьяный, долгий день!
Звенидень!
Звенидень!
1910
Из Симеиза в Алупку
Из Симеиза с поляны Кипарисовой
Я люблю пешком гулять в Алупку
Чтоб на даче утренне ирисовой
На балконе встретить
Снежную голубку.
Я — Поэт. Но с нею незнаком я.
И она боится — странная — людей.
Ах она не знает
Что во мне таится
Стая трепетная лебедей.
И она не знает
Что рожден я
В горах уральских среди озер
И что я — нечаянно прославленный
Самый отчаянный фантазер.
Я только — Возле.
Я только — Мимо.
Я около Истины
И любви.
Мне все — чудесно
Что все — творимо
Что все — любимо
В любой крови.
1916
Крестьянская
Дай бог здоровья себе да коням!
Я научу тебя землю пахать.
Знай, брат, держись, как мы погоним.
И недосуг нам будет издыхать.
Чего схватился за поясницу?
Ишь ты — лентяй — ядрено ешь, —
Тебе бы к девкам на колесницу
Вертеться, леший, на потешь.
Дай бог здоровья себе да коням!
Я те заставлю пни выворачивать.
Мы с тобой силы зря не оброним,
Станем кулаками тын заколачивать,
Чего когтями скребешь затылок?
Разминай-ко силы проворнее,
Да сделай веселым рыжее рыло.
Хватайся — ловись — жми задорнее.
Дай бог здоровья себе да коням!
Мы на работе загрызем хоть кого!
Мы не сгорим, на воде не утонем,
Станем — два быка — вво!
1915
Любовь поэта
Солнцецветением
Яснятся песницы
Где-то на окнах
Волокнах — яснах.
К звездам фиолятся
Алые лестницы
Где-то в разливных
Качелях веснах.
Лунномерцанием
Волнятся волны
Поляна любви на устах.
Где-то плеско плескаются
Синие чёлны
В прибрежных кустах.
И я далеко.
Раскатился как мячик.
И от счастья не знаю,
Куда
Песнебойца везут.
Где-то маячит
Алмазный маячик
И светляки по небу ползут.
Я люблю бесшабашиться.
В песнескитаниях
Утрокрылятся
Песни — нечайки —
Встречают и провожают
Жизнь мою.
За пароходом
Сном тают
Утрами — маями — стаями
Чайки.
Им — последним друзьям
Я Кричу и пою:
Где-то пути нерасстальные
У не здесь берегов.
Где-то шелковошум
Облаков
И ветры хрустальные.
Встречайте. Венчайте.
1918
Маяковский
Радиотелеграфный столб гудящий,
Встолбленный на материке,
Опасный — динамитный ящик,
Пятипудовка — в пятерике.
И он же — девушка расстроенная
Перед объяснением с женихом,
И нервноликая, и гибкостройная,
Воспетая в любви стихом.
Или капризный вдруг ребенок,
Сын современности — сверх-неврастеник,
И жружий — ржущий жеребенок,
Когад в кармане много денег.
И он — Поэт, и Принц, и Нищий,
Колумб, Острило, и Апаш,
Кто в Бунте Духа смысла ищет —
Владимир Маяковский наш.
1917
Моя молитва
Господи
Меня помилуй
И прости.
Я летал на аероплане.
Теперь в канаве
Хочу крапивой
Расти.
Аминь.
1916
Наследство ржавое
На утроутесе устья Камы
Серебропарчовой —
Чья разделится отчаянная голова?
А стой и слушай:
Это я в рубахе кумачовой
Распеваю песни, засучив рукава.
На четыре вольностороны.
Чаятся чайки.
Воронятся вороны.
Солнится солнце.
Заятся зайки.
По воде на солнцепути
Веселится душа
И разгульнодень
Деннится невтерпеж.
Смотри и смей,
За поясом кистень
Из Жигулей.
За голенищем нож —
Ржавое наследство
Стеньки Разина.
1917
Ниночка — ночка над нивой...
Ниночка — ночка над нивой
Невесткой. —
Цветет для раздолий любви,
Ластится песней призывно
Чудесной.
Если я одинок — позови.
Гордые горы горят
Переливами.
Где-то плывут корабли.
Катятся волны звучально
Разливами.
Если я одинок — позови.
В нездешних садах ароматные,
Росные,
Дороги — печали твои.
Знойные ноги твои —
Сенокосные.
Если ты одинока — зови.
Я прилечу бирюзовым
Венчанием,
Ветром в долину любви.
Ниночка, в звездную ночку
Молчания, зови.
1917
Осенью
Опрокинутая лоханка —
Осеннее небо.
Хмурые люди —
Объедки картофеля,
Корки арбуза и огурцов,
Мокрые носы и усы.
Взлохмаченный я у окна
Плююсь и думаю,
Ломая руки:
— Где-то на изгибном берегу моря
Золотится песок,
Отражая солнцень.
И, может быть, ищет девушка
Ясного рыцаря
И зовет, перебирая камушки,
Радугой из песни глаз,
Из песни четырех крыл
На восходе гордых лебедей.
— Туда бы — туда —
Встрепенуться
К стройному берегу.
Надавить, что ли,
Умным лбом на стекло, —
Рассердиться, —
Крикнуть извозчика на вокзал.
Взять билет
Пермь — Севастополь.
А там корабли
Знают пути.
1917
Письмо домой
Барамза — абб — хаба.
37 верст от Перми
По Сибирскому тракту
До моей святой Каменки
До часовни соснового счастья,
А я далеко —
На Кавказии — в Азии.
Запах сена в промежках
На Каменке чую.
Подождите еще.
Переночую.
Утром увидимся.
Ах Алеша — Соня — Маруся.
Жить очень странно.
Ну ничего.
Будто так нужно.
Утром увидимся.
До соснового счастья.
(Чай. Покосы. Обед.
Коровы. Собаки. Козы.
Вечером вальдшнепы.)
Я еще все такой же.
Верю. Мечтаю. Пишу стихи.
Жду чудес.
Ваш рыцарь Василий.
Утром.
1918
Поэмия о соловье
Георгию Золотухину — во имя его яркое.
Соловей в долине дальней
Расцветает даль небес.
Трель расстрелится игральней,
Если строен гибкий лес —
Цивь-цинь-вью —
Цивь-цинь-вью —
Чок-й-чок.
Перезвучально зовет: Ю.
Наклонилась утром венчально.
Близко слышен полет Ю.
Я и пою:
Стоит на крылечке
И ждет. Люблю.
Песневей соловей.
На качелях ветвей
Лей струистую песню поэту.
Звонче лей, соловей,
В наковальне своей
Рассыпай искры истому лету.
Цивь-цинь-ций —
Цивь-цинь-ций —
Чтрррь-юй. Ю.
Я отчаянный рыжий поэт
Над долинами-зыбками
Встречаю рассвет
Улыбками
Для.
Пускай для — не все ли равно.
Ветер. Трава.
В шкуре медвежьей мне тепло.
Спокойно.
Слушай душу разливную, звонкую.
Мастер я —
Песнебоец —
Из СЛОВ ЗВОН Кую:
Солнцень лью соловью
В зазвучальный ответ,
Нити струнные вью.
Для поэта — поэт.
Сердце — ясное, росное,
Звучное, сочное.
Сердце — серны изгибные вздроги.
Сердце — море молочное. Лейся.
Сердце голубя —
Сердце мое. Бейся.
Звенит вода хрустальная,
Журчальная вода.
Моя ли жизнь устальная,
Устанет мчать года.
Я жду чудес венчающих,
Я счастье стерегу.
Сижу в ветвях качающих
На звонком берегу.
Цивь-цью-чок.
Чтрррь-йю. Ю.
Ведь есть где-то дверца,
Пойду отворю.
Жаркое сердце
Отражает зарю.
Плль-плю-ций.
Ций-тюрьлью.
Солнцень вью.
Утрень вью.
Ярцень вью.
Любишь ты.
Я люблю. Ю.
Ций-йю-чок.
Чок-й-чок.
В шелестинных грустинах
Зовы песни звончей.
В перепевных тростинах
Чурлюжурлит журчей.
Чурлю-журль.
Чурлю-журль.
В солнцескате костер
Не горит — не потух
Для невест и сестер —
Чу. Свирелит пастух.
Тру-ту-ру.
Тру-ру-у.
Ту-ту-ту.
туру-тру-у
Вот еще один круг
Проницательный звучно.
Созерцательный друг
Неразлучно.
ТУру-тру-у.
И расстрельная трель.
Ций-вью-й-чок.
Чтрррь-йю, Ю.
И моя небовая свирель.
Лучистая
Чистая
Истая
Стая.
Певучий пастух.
Соловей-Солнцелей.
Песневестный поэт.
И еще из деревни перекликный петух.
Рыбаки.
Чудаки.
Песнепьяницы.
Дети на кочке.
Играют.
Катают шар земной.
Поют:
Эль-лле-ле.
Аль-ллю-лю.
Иль-лли-ли.
Ясный пастух одинокому солнцу
Над вселенной глубинами
Расточает звучально любовь,
Как и мы над долинами.
Туру-ту-ту.
ТУру-тамрай.
Эй, соловей, полюби пастуха,
Позови его трелью расстрельной.
Я — поэт, для живого стиха.
Опьяню тебя песней свирельной.
Хха-рра-мам —
Иди к нам.
В чем судьба — чья.
Голубель сквозь ветвины.
Молчаль.
Все сошлись у журчья,
У на горке рябины,
Закачает качаль.
Расцветится страна,
Если песня стройна,
Если струйна струна,
И разливна звенчаль,
И чеканны дробины.
Вот смотри:
На полянах
Босоногая девушка
Собирает святую
Траву Богородицы.
В наклонениях стана,
В изгибности рук —
Будто песня.
И молитву поет она:
Бла — го — ело — ви.
1920
Пью за Кавказию
Если ты одинока —
Эй невесты — девушки — сестры
Братья — друзья — женихи,
Поднимем бокалы — Кавказскую
молодость —
Выпьем вино за стихи.
Я весь в ароматных симфониях
Расцветающих роз.
Я весь среди злата акаций
У заветно-приветных мимоз.
Тайра-тайра
Тайра-тарамм.
Сердце звенит полнозвучно.
Тайра-тайра
Тайра-тарамм.
Песни со мной неразлучно.
И я от земли далеко —
Мне легко.
Я на небо смотрю —
Мне легко.
Эй невесты — девушки — сестры
Братья — друзья — женихи,
Поднимем бокалы — Кавказскую
молодость —
Выпьем вино за стихи.
И будем петь и будем нежны,
Цветы и птицы полюбят нас.
Пусть наши души утроснежны
И путь венчанный на Парнас.
И будем просты как растения
И станем радостно расти
И славить мудро расцветения
Благословенное — прости.
А если я — поэт поющий
Взобрался легким на Парнас,
Но я весной — для всех цветущий
И мне тоскливо жить без вас.
Эй невесты — девушки — сестры
Братья — друзья — женихи,
Поднимем бокалы — Кавказскую молодость
Выпьем вино за стихи.
1918
Развесенье
Развеснились весны ясные
На весенних весенях —
Взголубились крылья майные
Заискрились мысли тайные
Загорелись незагасные
На росистых зеленях.
Зазвенело сердце зовами
Поцелуями бирюзовыми —
Пролегла дорога дальняя
Лучистая
Пречистая.
Стая
Хрустальных ангелов
Пронеслась в вышине.
Уронила
Весточку-веточку
Мне.
1909
Росстань
Быть хочешь мудрым?
Летним утром
встань рано-рано
(хоть раз да встань),
когда тумана
седая ткань
редеет и розовеет.
Тогда ты встань
и, не умывшись,
иди умыться
на росстань.
Дойдешь — увидишь —
там два пути:
направо — путь обычный;
на нем найти
ты можешь умывальник
с ключевой водой,
а на суку —
прямой и гладенький сучок —
висит
холщовый утиральник
и на бечевке гребешок.
Раз приготовлено, так мойся,
утрись и причешись,
и Богу помолись.
И будешь человек «приличный»
и далеко пойдешь всегда,
когда на правый путь свернешь.
Помни! Это ведь — не ерунда.
А вот налево — путь иной:
налево не найдешь
ни умывальника, ни утиральника;
там надо так.
коли свернул ты на левянку,
беги во весь свой дух
на росную, цветистую полянку.
Пляши, кружись и падай.
И целуй ее, целуй,
как верную, желанную милянку.
И опять пляши, кружись!
Снова падай!
Чище мойся!
И не бойся:
солнце вытрет сухо
мокрое лицо.
Только вытряхни из уха
муравьиное яйцо.
Только выплюнь
(а то подавишься)
колючую сенинку,
а душистую травинку
на здоровье
съешь.
Быть хочешь мудрым?
Летним утром
встань рано-рано
(хоть раз да встань),
и, не умывшись,
иди умыться
на росстань.
1918
Сердце детское
И расцвела
Моя жизнь молодецкая
Утром ветром по лугам.
А мое сердце —
Сердце детское — не пристало
К берегам.
Песни птиц
Да крылья белые
Раскрылились по лесам,
Вольные полеты смелые
Приучили к небесам.
С гор сосновых
Даль лучистую
Я душой ловлю,
Нагибаю ветку, чистую
Девушку люблю.
И не знаю, где кончаются
Алые денечки,
И не верю, что встречаются
Кочки да пенечки.
Жизнь одна —
Одна дороженька —
Доля молодецкая.
Не осудит
Ясный боженька
Мое сердце детское.
1916
Серебряные стрелки
Серебряные стрелки, серебряные стрелки!
В полдень,
на речушке Извивушке,
на дощатом плотике,
под зелёными грусточками,
схоронившись от жары,
я лежу.
И, прислонившись
носом к самой воде,
я гляжу на зелёное дно,
и мне всё ясно видно.
Вот из-под плотика
выплыли две остроглазые
рыбки и,
сверкнув серебром, убежали.
Из-под камешка
вдруг выскочили пузырьки,
бусами поднялись наверх
и полопались. Кто-то
прошмыгнул в осоку
и оставил мутный след.
Где-то булькнуло.
И под плотик пронеслась
стая серебряных стрелок.
Успокоилось.
Рука течения снова
спокойно стала гладить
зелёные волосы дна.
На солнечном просвете
сквозь кусты в воде
что-то – мне не видно что –
беленькое, крошечное
заиграло радужными лучами,
как вечерняя звёздочка.
У! Из-под плотика выплыла
целая туча рыбёшек.
И вот потянулись вперёд,
рассыпались, зашалили,
точно только что выпущенные
школьники из школы.
Ужо подождите учителя –
старого окуня,
или учительницу –
зубастую щуку –
они вам зададут!
Ого! Все разбежались.
То-то. Кто куда?
Потом все – откуда? –
Снова столпились
и побежали дальше.
Над головой веретёшко
пролетело, за ним кулик.
Ветерок подул,
закачались кроткие,
зелёные грусточки
над речушкой
Извивушкой.
Хлюпнула вода под плотиком.
Стрельнула серебряная,
быстрая стрелка
и запуталась в шёлковых
ленточках осоки.
Ну вот... Ах ты!..
Вот напугала дикая:
чуть не в нос стрельнула
шальная стрелка.
Я даже отскочил.
1918
Скука старой девы
Затянулось небо парусиной.
Сеет долгий дождик.
Пахнет мокрой псиной.
Нудно. Ох, как одиноко-нудно.
Серо, бесконечно серо.
Чав-чав... чав-чав...
Чав-чав... чав-чав...
Чавкают часы.
Я сижу давно-всегда одна
У привычного истертого окна.
На другом окошке дремлет,
Одинокая, как я,
Сука старая моя.
Сука — «Скука».
Так всю жизнь мы просидели
У привычных окон.
Все чего-то ждали, ждали.
Не дождались. Постарели.
Так всю жизнь мы просмотрели:
Каждый день шел дождик...
Так же нудно, нудно, нудно.
Чавкали часы.
Вот и завтра это небо
Затянется парусиной.
И опять запахнет старой
Мокрой псиной.
1909
Солнцачи
Стая славных, солнцевеющих —
Хор весенних голосов —
На ступенях дней алеющих
Наши зовы — гимн лесов.
Зовью зовной,
Перезовной,
Изумрудью в изумрудь,
Бирюзовью бирюзовной
Раскрыляем свою грудь.
На! Звени!
Сияй нечаянная
Радость солнечной земли —
Наша воля — даль отчаянная
Гонит бурно корабли.
Шире! Глубже!
Выше! Ярче!
В океане голоса.
Чайки, рыбы, волны, ветер,
Песни, снасти, паруса.
С нами — все.
И все — за нами.
Стаю славных не бросай!
Эй, держи на руль,
На взвейность,
Напрямик,
На красный путь,
Чтоб игруль,
Чтоб огнелейность,
Чтобы все твердили: Будь!
Существуй!
Живи! Раздайся!
Слушай наши голоса:
Это — горы, звезды, люди,
Это — птицы и леса.
Мы поем —
И ты пой с нами.
Мы кричим —
И ты кричи.
Все мы стали песней. Знамя:
Утровые СОЛНЦАЧИ.
Наше дело — всеединое —
Все дороженьки ясны.
Будто стая лебединая
Мы из крыльев и весны
Наш прилет —
Раздоль звучальная;
А глаза, как бирюза.
Жизнь раскачена встречальная.
Создавай! Гори! Дерзай!
Я бросаю слово:
ЮНОСТЬ!
Я ловлю, как мяч:
СИЯРЧ!
Славлю струны:
СЛОВОСТРУЙНОСТЬ!
И кую железо:
ЖАРЧ!
Словом — в слово!
В словобойне
Хватит быстрых искрых искр.
Словом — в слово!
Все мы — знойны
В дни, когда куется диск —
К жизни новой,
Кумачовой,
К солнцу, к сердцу кровный риск.
Наше дело всеединое —
Все дороженьки ясны.
Будто стая лебединая
Мы из крыльев и весны.
1918
Солнцень-Ярцень
Солнцень в солнцень.
Ярцень в ярцень.
Раздувайте паруса.
Голубейте молодые
Удалые голоса.
Славьте жизнь
Привольно-вольную
Голубиную приволь.
Пойте здравицу
Застольную
Бесшабашную раздоль.
Солнцень в солнцень.
Ярцень в ярцень.
Дня венчальнаго дворца
Растворяйте-распахните
Души — алые — сердца.
Пусть указан путь
Да будет —
Хоровод звучальных дней.
Друг про друга
Не забудет.
Кто пьет чару
Всех полней.
Солнцень в солнцень.
Ярцень в ярцень.
В песнях пьяных без вина.
Разгадайте смысл чудесный.
Нам ли юность не дана.
Пойте крылья огневейные,
Взгляд бросая в небеса.
Славьте дни разгульно-лейные.
Раздувайте паруса.
Солнцень в солнцень.
Ярцень в ярцень.
Закружилась карусель.
Быстры круги.
Искры други.
Задружилась развесель.
Хабба-абба хабба-абба.
Ннай — ннай — ннай
Эй рраскаччивай.
И — ювь.
(свист в четыре пальца).
1920
Степан Разин
Эй, вставайте — подымайте паруса,
Собирайтесь в даль окружную,
Раздувайте ветром звонким голоса,
Зачинайте песню дружную.
Да за вёсла, братцы вольные,
Ну, соколики сокольные,
Знай отчаливай.
Раскачивай.
И эххх-нна.
Барманзай.
Б-зззз-
Сарынь на кичку,
Ядреный лапоть
Пошел шататься по берегам.
Сарынь на кичку.
Казань — Саратов.
В дружину дружную
На перекличку,
На лихо лишнее врагам.
Сарынь на кичку.
Бочонок с брагой
Мы разопьем
У трех костров.
И на приволье волжском вагой
Зарядим пир
У островов.
Сарынь на кичку.
Ядреный лапоть —
Чеши затылок у перса-пса.
Зачнем с низовья
Хватать, царапать
И шкуру драть —
Парчу с купца.
Сарынь на кичку.
Кистень за пояс.
В башке зудит
Разгул до дна.
Свисти — глуши,
Зевай — раздайся!
Слепая стерва — не попадайся.
Вввва-а!
1917
Улетан
В разлетинности летайно
Над Грустинией летан
Я летайность совершаю
В залетайный стан
Раскрыленность укрыляя
Раскаленный метеор
Моя песня крыловая
Незамолчный гул — мотор
Дух летивый
Лбом обветренным
Лет летисто крыл встречать
Перелетностью крылисто
В небе на орлов кричать
Эйт! дорогу!
С вниманием ястреба-тетеревятника
С улыбкой облака следить
Как два медведя-стервятника
Косолапят в берлогу
Выев вымя коровы и осердие
Где искать на земле милосердия
Летокеан, Летокеан.
В летинных крылованиях
Ядрено взмахи дрогнуты
Шеи — змеи красных лебедей
В отражениях изогнуты
Пусть — долины — живот
Горы — груди земли
Окрыленные нас укрылят корабли
Станем мы небовать, крыловать
А на нелюдей звонко плевать.
1914
Циа-цинть
Циа-цинц-цвилью-ций —
Цвилью-ций-ций-тюрль-ю —
День-деньской по березнику звонкому
Как у божиих райских дверей
Или как у источника радостей,
Слышны пташек лесных голоса.
Цвилью-ций-ций-тюрль-ю!
Сквозь густых зеленистых кудрей
Голубеют глаза-небеса.
Я лежу на траве. Ничего не таю,
Ничего я не знаю — не ведаю.
Только знаю свое — тоже песни пою,
Сердце-душу земле отдаю,
Тоже радуюсь, прыгаю, бегаю.
Циа-цинц-цвилью-ций.
Над моей головой
Пролетел друг летающий мой.
«Эй, куда?»
И ответа не жду я — пою.
Солнце алмазными лентами
Грудь мою жжет.
Доброе солнце меня бережет.
1917
Чурлю-журль
Звенит и смеется,
Солнится, весело льется
Дикий лесной журчеек.
Своевольный мальчишка
Чурлю-журль.
Звенит и смеется.
И эхо живое несется
Далеко в зеленой тиши
Корнистой глуши:
Чурлю-журль,
Чурлю-журль!
Звенит и смеется:
«Отчего никто не проснется
И не побежит со мной
Далеко, далеко... Вот далеко!»
Чурлю-журль,
Чурлю-журль!
Звенит и смеется,
Песню несет свою. Льется.
И не видит: лесная Белинка
Низко нагнулась над ним.
И не слышит лесная цветинка
Песню отцветную, поет и зовет...
Все зовет еще:
«Чурлю-журль...
А чурлю-журль?..»
1910
Я
Излучистая
Лучистая
Чистая
Истая
Стая
Тая
Ая
Я
1914