* * *

1

Вы помните о городе, обиженном в чуде,

Чей звук так мило нежит слух

И взятый из языка старинной чуди.

Зовет увидеть вас пастух,

С свирелью сельской (есть много неги

    в сельском имени),

Молочный скот с обильным выменем,

Немного робкий перейти реку, журчащий брод.

Все это нам передал в названье чужой народ.

Пастух с свирелью из березовой коры

Ныне замолк за грохотом иной поры.

Где раньше возглас раздавался

     мальчишески–прекрасных труб,

Там ныне выси застит дыма смольный чуб.

Где отражался в водах отсвет коровьих ног,

Над рекой там перекинут моста железный

  полувенок.

Раздору, плахам – вчера и нынче – город–ясли.

В нем дружбы пепел и зола, истлев, погасли.

Когда–то, понурив голову, стрелец безмолвно

       шествовал за плахой.

Не о нем ли в толпе многоголосой девичий

голос заплакал?

В прежних сил закат,

К работе призван кат.

А впрочем, все страшней и проще:

С плодами тел казненных на полях

не вырастают рощи.

Казнь отведена в глубь тайного двора –

Здесь на нее взирает детвора.

Когда толпа шумит и веселится,

Передо мной всегда казненных лица.

Так и теперь: на небе ясном тучка –

Я помню о тебе, боярин непокорный Кучка!

            2

В тебе, любимый город,

Старушки что–то есть.

Уселась на свой короб

И думает поесть.

Косынкой замахнулась – косынка не простая;

От и до края летит птиц черных стая.

1909