Виктор
Хатеновский

* * *

Жизнь выскоблилась... Комната пуста.

Болтливый дождь завис над крышей дома.

С расстройством сна сдружились поезда,

Несносный гвалт ночного гастронома.

Хрустальной мглой скорбящий купол лба

Располосован... Без – «артподготовки»

Ты пьёшь за тех, кого свела судьба

В стальных отсеках сгинувшей подлодки.

Как Агамемнон – в беспросветный год

Мгновенья жизни подвергая риску –

С брезгливой миной твой норвежский кот

Обходит спиртом пахнущую миску.

Спят Красногорск, Бобруйск, Абаза-Хабль.

Тебе – неймётся... Квохчет грампластинка...

Плывущий в бурю флагманский корабль,

Ты предпочтёшь балладам Хампердинка?!

* * *

В больших, страдальческих глазах –

Дурная сущность мракобеса...

И возродился в сердце страх;

И смрад, закованный в железо,

Над Брахмапутрой, над Днепром,

Над Чёрной речкой и над Нарой

Гремит, как кафедральный гром, –

«Псалмы пропой над жизнью старой».

* * *

Март. Полночь. Не до сна.

Разголосилась нежность –

К возлюбленной. Весна,

Гормоны. Неизбежность

Раскрепощённых чувств,

Примкнувшая к гортани,

Взрыхляет сжатость уст

В честь злой казачки Тани.

Раскормленная страсть –

Сродни хворобе редкой –

Способна лгать и красть,

Взлететь над табуреткой,

Взбодрить, растормошить,

Прогнать сквозь рай и муки.

Мне вновь обрыдло быть

С возлюбленной в разлуке!

* * *

Хлынул дождь... И все ползут

Под крыло тепличных комнат,

Где штурмует смертных блуд,

Где почивших в бозе помнят;

Где с избытком грубых слов,

Тошнотворного дурмана, –

Склонность к тленью поборов –

Жизнь подкармливает пана...

Не припрётся поздний гость,

Хлещет дождь... Не без испуга

В город псом, грызущим кость,

Входит осень-потаскуха.

* * *

В этом доме воздух вязок.

С молодых ногтей здесь чтут

Вычурность восточных сказок,

Площадной, скандальный суд.

Воздух выхолостив в смоге,

Здесь – бахвалясь – лечат плач

Скорбный о бесстрашном Боге

Прокурор, судья, палач.

* * *

Жизнь выстудил иней.

Жизнь выскоблил смог.

В борьбе с пандемией

Октябрь изнемог.

Рассохлись дороги.

Без громких затрат

Свирепствует строгий

Чумной маскарад.

Хлеб дарницкий, брага,

Кладбищенский ор...

Братва (не без страха)

Штурмует – простор,

Стервозность вокзала,

Прозрачность стекла...

Восторжествовала

Бессрочная мгла.

* * *

Ночь, над прозрачностью стекла

Возвысившись, пренебрегла

Настройкой чувств и кормит с рук

Тональность распрей и разлук.

Ночь раскапризничалась... Что ж –

Враждебным скепсисом не трожь

Фокстрот подследственной любви...

Мы расплескались?!. C;est La vie.

* * *

Страстью пахнет резеда.

Дар тиранит сквернослова:

«Бледен лоб и грудь седа,

Селезёнка не здорова.

Хриплым криком: “Помоги”

Сердце кроткое не рви ты:

Сдохнут страшные враги –

Фигуранты царской свиты.

В плоть вольётся Хванчкара.

Мозг откажется злословить.

Зрелость скорчилась... Пора

Старость забритоголовить».

* * *

Ты привлекательна. Твоя

Раскрепощённая походка

Вгоняет в зверство бунтаря,

Воспламеняет одногодка.

Не без достаточных причин

Ты в кабаке, на ипподроме

Разбередив сердца мужчин –

Напоминаешь Шнайдер Роми.

Расставшись с верой в чудеса,

Ты отдалась простолюдину...

И смотрит жизнь в твои глаза,

Как Робеспьер на гильотину.

* * *

Сумрак выхолощен смогом.

В джунглях теплится едва

Жизнь, подброшенная Богом

Безрассудному. Листва

О загробных сказках шепчет.

Всё ж – волхвам наперекор –

Задержись в оглоблях. Крепче

Камня стань. Как Христофор,

Как кремлёвские страдальцы,

Сбросив с плеч вязанку дров,

Возложи на струны пальцы...

С Новым годом! Будь здоров!

* * *

Понедельник. Море. Шторм.

К волнорезам жмутся волны.

Дни, Грызущий комбикорм,

Быстротечны, лживы, вздорны,

Как взволнованный рассказ

Бодрой, взбалмошной красотки...

Скольких женщин ты не спас

От страданий, дрязг, от водки?!.

Сколько жертв в бескровный год

Разместил под микроскопом?!.

Оглашенный, кто ж пойдёт

За твоим роскошным гробом?!