Виктор
Обухов

* * *

…что же все-таки было такое

(Обещанья, надежды ли, сны?) –

В комариной тоске над рекою,

В дынном золоте ранней луны,

В мотыльке, в зацветающей ветке,

Вдалеке, сквозь снега и дожди,     

В легкомысленно гибнущем веке,

Убеждённом, что всё впереди?..

– Мы там жили. Друг друга любили

На прекрасных задворках Земли;

А потом – это всё позабыли,

А потом – разошлись к изобилью,

А потом – никуда не пришли…

Что же было?.. –

Не вспомнить ответа.

Было, не было, сгинуло где-то:

Годы, судьбы, слова, имена,

Явь и сны,

Комариное лето…

Нас давно наказали за это.

Да и мы себя тоже – сполна.

Околесное грустное

Что ж так зренье-то садится?..

Видно, молодость прошла.

Мне теперь бы царь-девица нипочём бы…         

– Вот дела! –

Грустно. Муторно. Паршиво.

Все рябит, как в листопад;

Понеслось, замельтешило, 

В голове танцует Шива      

И в листву миры летят;

Разбегаются от взгляда       

Степи, горы и леса,

В медном звоне листопада 

Слышу братьев голоса,       

В синеве двоятся птицы,

Вечность множат зеркала…          

– Вот куда ещё девица –     

В голове теперь толпится,

Словно к дедушке в больницу

В красной шапочке пришла?

Эх, девица! – выше, ниже, –

Абрис, клякса, силуэт.

Я её почти не вижу

(А её к тому же нет);

Нет ей вовсе объясненья.

Проще думать, что она –

Как природное явленье:

То видна, то – не видна.

– Ой, да ну её, девицу! –

Ложь она, подвох и бред;

Лучше – петь и веселиться,

Молодую камбалицу

Изготовить на обед, 

Насладиться жизнью бренной,      

Листопадом задарма,

Благодарно, постепенно

Доживая из ума –

Без претензий, без амбиций,

Словно птицы в синеве,

Без царя (и без девицы)

В этой бедной голове.

Околесная лирическая

(дети дописывают Пушкина)

Ночь светла; в небесном поле

Ходит Веспер золотой;

Старый дож плывёт в гондоле, –

– Ух, гондол – большой какой!..

А зачем он? – местный папа          

Спятил, что ли, под луной: –

Плавать этаким Приапом

По Венеции ночной?

Для чего такой он дожу?..

Или он – на три лица,

И вмещать – коль надо – может

Догарессу и гребца?..

Нет! – скорее все же дожу

Безопасность дорога,

И гондол такой поможет

При защите от врага

Или в случае крамолы –

Прыг в него – и не найдёшь:

Мол, плывёт – гондол гондолом –

И плыви… А это – дож.

…Вот у нас бывает тоже,

Но уже наоборот:

Вроде смотришь – видишь дожа.

Важно вдаль себе плывёт.

И природой не обижен,

И баблом не обделён,

Подойдёшь к нему поближе,

Поглядишь – а он… а он!..

* * *

В бесконечной тоске по прекрасным годам

По родным именам, по следам неостылым,

Оглянётся Орфей. Обернётся Адам:

– Ничего не вернуть…

Но – спасибо, что было.

Нам ни мест, ни времён не дано выбирать.

Где, зачем, и когда, – всё решили не сами;

– Танаис, я ещё не хочу умирать,

Я с твоими ещё говорю голосами,

Я ещё улыбаюсь – светло и легко –

Неуютному миру,

А в далях соседних –

Бондаревский, Калашников, Жуков, Брунько;

(Так ли важно, кому я сейчас – собеседник?) –

– Беззаботно, безвестно, прекрасно, –

Вдвоём,

По-над Мёртвым Донцом,

Как по берегу Леты, –

Мы идём и болтаем о чем-то своём, –

Несерьёзном и вечном,

Как любят поэты…

Должанский верблюд

Если было б дозволено чудо

Положить на земные весы –          

Я б о нем попросил для верблюда

С этой адовой Долгой Косы.         

Век ему был рабочий отмерен       

В мире наших забав и затей,

Где трудами горбатого зверя

Веселили курортных детей;

Только нынче – судьбы неуклюжей         

На Косе обрезается нить:

– Лето кончилось. Дальше не нужен.       

Перестали верблюда кормить.

Ходит, просит, понять не умея

(Отчего-то еды не дают),

Потешая бедою своею,       

Неприкаянный нищий верблюд.   

– Я б судьбы ему доброй отвесил,

Было б это дано чудесам…

Только мир – до того не чудесен,

Что в такое не верю и сам; 

Не об этом я, Господи, чуде:         

Но – исполнится мера страстей –

Ты причисли тогда его к людям – 

И суди, как любимых детей,

Пусть меж оных: голодных и сытых,

Нищих духом, кичливых судьбой,

Деловитых, забитых, убитых, –

Станет зверь, не забытый Тобой, –

Там, где светом омоются души

И раскроются в крылья горбы,      

Где проходят в игольные уши

Узловатые нити судьбы,

Прорываясь ли – в славе и свете,

Замерев ли навек у черты…

– И пройдут те, кто станут как дети.

– И останутся те, кто скоты.

Преуспение

(Последние сны)

*

...сиплой медью, простуженной медью,

Зимним ветром озвучат финал:

– Человек (непростой, не последний) –

Был – и нет. Перечислен в безнал.

Преуспел. – И в отток. За границу

Всех понятных краев и сторон...

...человеку нелепое снится.

Он не знает, что это – не сон.

Что ж тогда?.. принуждение к чуду?

Предпоказ подготовки к концу?..

Вот лежит он. Сквозняк – ниоткуда –

Словно муха, скользит по лицу,

Отогнёт мимоходом ресницы, –

К свету дня, к недоступной красе...

...человеку обидное снится:

– Столько денег!..- а умер, как все...

*

Ни тебе деловых операций,

Ни успехов, ни смысла во сне, –

Всё нельзя... даже – вот: разобраться,

Что за тень – проскользнула извне –

И бубнит ему – вздорно и глухо,

И бранит, – как пустая молва,

Как ничейная злая старуха,

Пенсионной реформы вдова, –

– Что ей надо?.. – и ей не по чину,

И ему – даже вновь оживи –

Не понять – как и прежде – причину

Беззаветной такой нелюбви,

(Да и надо ли? – вот ведь забота:

– Чтоб сейчас, в наплывающей мгле,

Объяснять – для чего?.. – для чего-то:

Чем он важен на этой земле).

*

Впрочем – с этого странного часа

Как-то вроде уже не важны

Честь и гордость бездвижного мяса,

Плач наследников, память страны,

Все венки, и размытые лица,

Вздорный голос, визгливая медь...

...человеку напрасное снится:

Не понять – не узнать – не суметь...

...да и сон – завершается, что ли? –

Снег да ветер. Кресты и холмы.

Над притихшим, просвистанным полем

Произносится имя зимы;

Вот и всё... И, сужаясь до точки,

Исчезая, – глядит на него

Тень старухи в нелепом платочке.

– Что ей надо?.. – Уже ничего.

* Преуспение – попытка совместить

слова «преуспевание» и «успение»

* * *

В. Сендерову

...снег идёт и уходит куда-то, –

В никуда. И проходят за ним –

Дни и ночи, восходы, закаты,

Пепел сердца, отечества дым.

В лёгком мареве белого сора

Тает свет отходящих веков –

Над крестами уснувших соборов,

Над знамёнами бывших полков;

– Надо мною. – Не мне ли Россия,

В неразумье последней любви,

Отдавала – вмещала – вместила

Непомерные силы свои?

Уравняла с собой благосклонно,

Возвела в неожиданный чин,

Как заветом, связала законом

Притяженья больших величин.

…вот он я: – до чего все нелепо

Здесь, где – в мире святом и живом –

Принял клятву землёю и небом,

Сам поклялся моим существом,

Только родины – как не бывало.

Словно призрак позвал и пропал,

И стою над великим провалом,

Как такой же великий провал.

Псалом

Особый промысел заметен

Над каждой мелочью земной:

Чиста вода. Прозрачен ветер;

Но верю я, что Бог – со мной.

Пока неверными шагами, –

Судьбой забыт, собой презрен, –

Бреду от ямы к новой яме

Путём падений и измен –

Он мне пошлёт звезду и птицу,

Глоток воды и скудный хлеб, –

Чтоб мне собой не возгордиться

В бездонной тьме неверных лет;

Он даст – не меря – ссор и сплетен,

Лишит ночлега в темноте, –

Чтоб я узнал себя на свете

В обиде, но не в тесноте;

Он даст слова,- как горсть жемчужин,

Восторг любви, огонь стыда;

Откроет холоду и стуже...

Но – что ветра и холода?

Они пройдут, они – сегодня,

Им власть короткая дана;

Но – пыль и соль земли Господней,

Наследник неба, пленник дна –

В свой должный час уйдя из круга,

Готовый к правде неземной, –

Скажу – неложно – Имя Друга,

Годами чаемого мной.