Виктория
Андреева

* * *

прожив чужую жизнь

и побывав однажды

в чужом раю-краю

на час на два

попав чужою дверью

в парадиз случайный

в мир обручивший

море небо горы

трезубцем солнца

отражённым в волнах

узнав размеренный баланс

воды огня и камня

и диссонанс дворца

испуганно печальный

увидев горний свет

рассеянный над морем

и продолженье улиц

в коридорах гор

размытую границу

неба и воды

и встречу Галии и Рима

во дворце Монако

где ветвь чужой династии

упорно стелется

отважно тщится

между игорным домом в Монте-Карло

и вокзалом в Ниццу

* * *

лаванды терпкая печаль

сухая прелесть иммортелей

растрескавшиеся пленеры

Прованса –

неба

сиреневая пастораль

* * *

барокко эксовских фонтанов

рассеянная тень платанов

и клубы сизого тумана

и неба белые листы

Сан-Виктуар пошел войною

китайской каменной стеною

на ней качается от зноя

японской графики сосна

и глина красная Адама

и лепет сосен Фукияма

парят застенчиво и странно

аркады римской кружева

Прованса полдень затухал

в предместьях суверенов Экса

он нежной белизной дышал

и каменные пилигримы

склоняли преданные спины

струился солнца нимб

гора вдали рябила бренно

средь золотых раструбов пенно

вздымался мраморный Олимп

* * *

две бережных реторты влаги:

земля и небо, ночь со днём

и капли неземной отваги

летят стремительно до

ждём

наполненные серым ды

ханием минут

и голубыми островами

лет

округло неподвижных

сначала падают

потом плывут

задумчиво обвиснув

дрожа меж небом и листом

мерцая сверху светом

снизу – тьмой и

зеленью бездонной и глухой –

взлетает серо-голубое

меняется пейзаж минут

* * *

сбегая молодо с холма

мелькая сизым небом

разбрасывая облака

паденьем смелым

напролом

вторгаясь в ветхий бурелом

роща зеленела

и мягко

облака дышали

амброзией зелёной дали

округло

наполняя чашу ущелья

пленер смягчая на мгновенье

седые крылья воздымали

кропили брызгами меня

анно Домине сего дня

* * *

антибесные будни

зелёная вода

компактно и уютно

расставлены суда

и яхты

форт Карре

звездою Первозванного

в оправе серогранной

на праздничной горе

сверкают солнце

море небеса

встревоженно и чутко

цветные паруса

настраивают ветер

на коридорный лад

то древний антиполис

средь каменных аркад

взбирается по небу

оранжевый фасад

* * *

стрекочущий мотив судьбы

часы из лавки антиквара

то хриплой сухостью скрипит

то всхлипнет то вдруг замолчит

вновь монотонно зазвучит

собьётся с ритма – всё сначала

а на другом отлоге гор – ребёнка плач

и женский гомон

и петуха полудний говор

рассыпанные по холмам

два жёлто-бежевых крыла

замолкли в трепетном покое

и тихие уколы хвои

лениво брошенной к ногам

так между небом и землёй

таинственный творится сговор

движенье вверх и вниз схожденье

встречают линию скольженья

и замирают в летнем зное

в изнемогающем покое

* * *

мир аллеманского наречья

войди в меня и дай понять

природу ясности двуречья

халдейской веры благодать

отправь по звездам

дай толковник

движенью глаза вопреки

вникни в излучину пророчественного мановения реки

с перстом горы в ночи торчащим

в согласных с гласными созвучье

французской речи гам певучий

тевтонской пылкости напор

двуречный мир прирейнских гор

ладья ночная среди дня

слои базальта и гранита

граница времени размыта

и только солнечный двойник

Авроры вознесённый лик

зарозовевшись в водоёме

читает из «Авроры» Бёме

* * *

и время улыбается во сне

позванивают колокольцы

и облака пасутся на сосне

разбрызгивая солнце

и островок в излучинах морщин

мелькает среди волн скорлупкой Ноя

и росчерк ветки надо мною

плывёт за облаком

свой соблюдая чин

* * *

к загадке гальских снов полупричастна

Ces nymphes, je les veux perpetuer. Si clair

в гортанной сухости стрекочущих согласных

кастальский утоляющий фиал

в неторопливую округлость звуков

учусь вносить я сухость стрекозы

планирующей пассами над буком

внезапно ставшим сценою грозы

в тени невзрачного но звонкого фонтана

проказы фавна и причуды Пана

разбег Парнаса в силуэтах Ванса

по вёрткой тропке праздничных свирелей

я пробираюсь ритуалом стансов

среди сиянья ванских акварелей

где блеск кларизма и оккультный дым

сливаются под небом голубым

* * *

зелёным занавесом гор

отгородив от неба землю

я со смирением приемлю

безмолвно ясный уговор

я верю райскому чутью

зелёной щедрости творенья

в безмолвии и песнопенье

смиренно внемлющих творцу

открытых мудрости небес

доступных роскоши доверья

и разума напор больной

блуждает тщетно средь деревьев

райских, он заблудился в трёх соснах

он тщится выскочка презренный

неведая бо что творях

кричит командует надменно

но чутко следуя смычку сосны

ведущей неба тему

гремит оркестр зелёных бренно

согласно без фальшивых гамм

и блеском солнца облачась

раскачивается упоенно

средь облака раструбов пенных

* * *

в се мужественное время дня

когда молчит напрягшись небо

и горы сходят все на небыль

в туманном мареве клубясь

две вечности слились в одну

земная вечность восхожденья

чьё каменистое движенье

и мышечное напряженье

вдруг стало облачным скольженьем

превоплотившись на глазах

и потеряв опору снизу

нахлынуло потоком сизым

в прохладу серую и прах

* * *

окаменелый мир

коричневый и серо-бежевый

застыл подъёмами крутыми к небу

мышцею взбугрившейся напрягся

как Иаков-богоборец

* * *

клубящиеся кущи леса неба и дождя

пейзаж прованский с запахом лаванды

зелёными мечтами и стволами

спокойно в высоту смотрящими

в их грёзах сине-сизых верх горе

и в фиолетовых засмотрах в небо

цветов нарочно незатейливых

в малиново пронзительном ожоге полдня

в коричневых и жёлтых петляньях бабочек

переносящих в небо

древесные излучины стволов

струение деревьев

сверху вниз

седые облака текущие на север

и облик севера влачащие упрямо

в сей августовский день Прованса

* * *

холодное и долгое движенье

торжественно сникающего дня

желтея происходит воплощенье

дня в ночь сегодня во вчера

и белое чуть розово сниженье

оранжевое в солнечной пыли

лиловые просветы вдохновенья

на холст мазками долгими легли

и задышали волны чёрного Гудзона

топя нещадно дня убогий остов

* * *

Я.В.

не зная воздуха огня и света

безжалостно жестоки дети сей земли

их игры злы их помыслы порочны

глоток – о! – воздуха

эссенция огня – ты – яков-ариэль

горящий Божий гнев

в пустыне авраама

ты задохнувшийся

закланный словно зверь

глоток – о! – воздуха

короткая расправа

ты – ангел огненный помилуй и прости

ты задохнувшийся без воздуха

во мраке

мрак перекрывши свет

петлёй тебя настиг

змеёю жалящий в пяту

замкнувши круг на слабой шее

в потоках света

ты – колесо огня

ты – лестница иаковлева

ты – Иаков

* * *

лети могучий дух лети

к нам заглянувший

по дороге в вечность

на разговор

на полчаса

на миг

смутивший обморок заброшенного места

и нас расколдовав

мы спины распрямив

глядим с рукой у глаз

щитком от солнца приглушивши зренье

лети могучий дух

взлетай

смелей

и да коснется нас

косое по ветру

крыла скольженье

* * *

наплывы боли в сна размывах

нарывах памяти моей

трамвай промчался торопливо

сон в руку – снова без людей

и перст сухой и бес –

пощадный без –

жалостно златую нить рассёк

к ногам усталой Ариадны

упал размотанный клубок

в сем мрачном царстве Минотавра

развязан слабый узелок

* * *

J.P.

вошел к нам в дом и вышел в сон

тот человек со взглядом серым

сей человек

сей вестник смелый

вошел к нам в дом

и вышел в сон

и мы стоим пред бездной немо

и вопрошаем неумело

свеча вытягивает жало

струится в зале кафедрала

мигает плачет и дрожит

а в центре человек лежит

шотландский шарф на крышке гроба

церковных витражей разводы

ряды скамей молчанье плит

и узкострельчатые своды

сонм праведников сторожит

се человек лежит

* * *

молочный вечер катит

катит лаву вод

река несёт

несёт потоки света

и чешуёю солнечной одетый

ползёт гигантский змей

по городу в обход

хвостом сметая силуэтов сонм

ломая линию кольца в изгибе

он кружится как дервиш в зикре

октаве угасанья в унисон

и меркнет гулкое пространство светотеней

под призрачною роскошью растений

сгущаясь белизна чернеет

и солнечный туман погас

и вечера пророчественный час

прочерчивает линию покоя