* * *

Суров и горек черствый хлеб изгнанья;

Наводит скорбь чужой страны река,

Душа рыдает от ее журчанья,

И брег уныл, и влага не сладка.

В изгнаннике безмолвном и печальном –

Туземцу непостижная тоска;

Он там оставил сердце, в крае дальном,

Там для него все живо, все цветет;

А здесь... не все ли в крове погребальном,

Не все ли вянет здесь, не все ли мрет?

Суров и горек черствый хлеб изгнанья;

Изгнанник иго тяжкое несет.

1829