Владимир
Алейников

Полуночный блюз

Руки твои белые отныне, 
словно корни редкостных растений, 
берега реки соединяют – 
ненависть и вечную любовь; 
пыльной тайной ящиков почтовых 
до сих пор жива на свете моль – 
люди же, по чудесам тоскуя, 
в треснувших находят зеркалах 
отраженья грустных лиц своих, 
свечи в изумлении роняя, 
ждут, покуда возвратится свет, 
выгнанный порогом в щель дверную 
иль сквозь прорезь скважины замочной – 
и, синоним имени любви, 
сядет в кресло рядом с утешеньем. 
  
Запрудить, быть может, реку мыслей, 
мечущуюся в мирской пустыне 
в поисках единственного слова, 
осудившего знакомых и друзей; 
оправдать, быть может, темноту 
и людей, что в ней спокойно дремлют, 
с трепетом недавно лишь глядевших 
в щель чужих расшатанных дверей, 
что отгородились в огорченье 
от того, что всё-таки узрели, 
странствующей зыбкою стеною 
предрассветного тумана – сна, 
к сожаленью, так и не увидев, 
как пред именем бессмертным на коленях 
одиночество дежурит их.