Когда я ночью приходил домой, Бывало так, что все в квартире спали Мертвецким сном – и дверь не открывали, Хоть я шумел, как пьяный домовой. Я по стене влезал на свой балкон, Второй этаж не пятый, слава Богу, И, между кирпичами ставя ногу, Я без опаски поминал закон Любителя ранета и наук, И – он был мой хранитель или градус – Я цели достигал семье на радость, Хоть появленьем вызывал испуг. Мой опыт покорителя высот В дальнейшей жизни помогал мне мало, Хотя утёс, где тучка ночевала, И соблазнял обилием красот. Но как-то так случалось на бегу От финских скал до пламенной Колхиды, Что плоские преобладали виды, Я в памяти их крепче берегу. Ленпетербург, Москва, потом Литва. Я прорывал границы несвободы, На что ушли все молодые годы (И без того у нас шёл год за два А то и за три). Как считал Страбон, Для жизни север вообще не годен. Тем более, когда ты инороден, И, говоря красиво, уязвлён. Цени, поэт, случайности права! С попутчицей нечаянную близость… – Молилась ли ты на ночь? – Не молилась. Слова, слова… Но только ли слова? Под стук колёс дивана тонкий скрип, Взгляд на часы при слабом свете спички, Локомотивов встречных переклички, Протяжные, как журавлиный крик. Прощай... Потом, на даче, с головой Я погружался в стройный распорядок Хозяйственных забот, осенних грядок, Деревьев жёлто-красный разнобой. Грохочет ливень в жестяном тазу, В окне сентябрь, и в комнате нежарко. Бывает в кайф под мягкий треск огарка Взгрустнуть, вздохнуть и уронить слезу.
Популярные стихи