Та, которую я знал

Нет,

   та, которую я знал, не существует.

Она живет в высотном доме,

                        с добрым мужем.

Он выстроил ей дачу,

                  он ревнует,

Он рыжий перманент

                 ее волос

                        целует.

Мне даже адрес,

              даже телефон ее

                            не нужен.

Ведь та,

       которую я знал,

                    не существует.

А было так,

          что злое море

                    в берег било,

Гремело глухо,

            туго,

               как восточный бубен,

Неслось

     к порогу дома,

               где она служила.

Тогда она

        меня

           так яростно любила,

Твердила,

       что мы ветром будем,

                         морем будем.

Ведь было так,

          что злое море

                    в берег било.

Тогда на склонах

               остролистник рос

                              колючий,

И целый месяц

          дождь метался

                    по гудрону.

Тогда

    под каждой

             с моря налетевшей

                              тучей

Нас с этой женщиной

                  сводил

                       нежданный случай

И был подобен свету,

                  песне, звону.

Ведь на откосах

             остролистник рос

                           колючий.

Бедны мы были,

            молоды,

                 я понимаю.

Питались

       жесткими, как щепка,

                         пирожками.

И если б

       я сказал тогда,

                    что умираю,

Она

   до ада бы дошла,

                 дошла до рая,

Чтоб душу друга

               вырвать

                    жадными руками.

Бедны мы были,

           молоды -

                я понимаю!

Но власть

        над ближними

                  ее так грозно съела.

Как подлый рак

              живую ткань

                         съедает.

Все,

   что в ее душе

               рвалось, металось, пело,-

Все перешло

          в красивое тугое

                         тело.

И даже

     бешеная прядь ее,

                    со школьных лет

                                  седая,

От парикмахерских

               прикрас

                    позолотела.

Та женщина

         живет

             с каким-то жадным горем.

Ей нужно

       брать

           все вещи,

                  что судьба дарует,

Все принижать,

            рвать

               и цветок, и корень

И ненавидеть

           мир

             за то, что он просторен.

Но в мире

        больше с ней

                    мы страстью

                              не поспорим.

Той женщине

          не быть

               ни ветром

                       и ни морем.

Ведь та,

       которую я знал,

                    не существует.

6 марта 1956