Атлантический океан

Испанский камень

            слепящ и бел,

а стены ‒

      зубьями пил.

Пароход

      до двенадцати

                уголь ел

и пресную воду пил.

Повел

    пароход

         окованным носом

и в час,

сопя,

  вобрал якоря

            и понесся.

Европа

    скрылась, мельчась.

Бегут

    по бортам

         водяные глыбы,

огромные,

      как года.

Надо мною птицы,

      подо мною рыбы,

а кругом ‒

          вода.

Недели

    грудью своей атлетической ‒

то работяга,

        то в стельку пьян ‒

вздыхает

      и гремит

            Атлантический

океан.

«Мне бы, братцы,

к Сахаре подобраться...

Развернись и плюнь ‒

пароход внизу.

Хочу топлю,

хочу везу.

Выходи сухой ‒

сварю ухой.

Людей не надо нам ‒

малы к обеду.

Не трону...

          ладно...

пускай едут...»

Волны

   будоражить мастера:

детство выплеснут;

             другому ‒

                  голос милой.

Ну, а мне б

         опять

            знамена простирать!

Вон ‒

    пошло,

        затарахтело,

              загромило!

И снова

      вода

присмирела сквозная,

и нет

    никаких сомнений ни в ком.

И вдруг,

      откуда-то ‒

            черт его знает!‒

встает

     из глубин

            воднячий Ревком.

И гвардия капель ‒

            воды партизаны ‒

взбираются

         ввысь

             с океанского рва,

до неба метнутся

          и падают заново,

порфиру пены в клочки изодрав.

И снова

      спаялись воды в одно,

волне

    повелев

         разбурлиться вождем.

И прет волнища

        с-под тучи

              на дно ‒

приказы

      и лозунги

            сыплет дождем.

И волны

      клянутся

            всеводному Цику

оружие бурь

      до победы не класть.

И вот победили ‒

           экватору в циркуль

Советов-капель бескрайняя власть.

Последних волн небольшие митинги

шумят

    о чем-то

          в возвышенном стиле.

И вот

    океан

        улыбнулся умытенький

и замер

      на время

            в покое и в штиле.

Смотрю за перила.

            Старайтесь, приятели!

Под трапом,

      нависшим

            ажурным мостком,

при океанском предприятии

потеет

    над чем-то

          волновий местком.

И под водой

      деловито и тихо

дворцом

      растет

          кораллов плетенка,

чтоб легше жилось

            трудовой китихе

с рабочим китом

       и дошкольным китенком.

Уже

  и луну

       положили дорожкой.

Хоть прямо

       на пузе,

            как по суху, лазь.

Но враг не сунется ‒

                  в небо

                       сторожко

глядит,

    не сморгнув,

            Атлантический глаз.

То стынешь

       в блеске лунного лака,

то стонешь,

        облитый пеною ран.

Смотрю,

    смотрю ‒

          и всегда одинаков,

любим,

    близок мне океан.

Вовек

    твой грохот

            удержит ухо.

В глаза

      тебя

        опрокинуть рад.

По шири,

      по делу,

            по крови,

                  по духу ‒

моей революции

         старший брат.