Бродвей

Асфальт ‒ стекло.

                 Иду и звеню.

Леса и травинки ‒

                 сбриты.

На север

        с юга

              идут авеню,

на запад с востока ‒

                    стриты.

А между ‒

         (куда их строитель завёз!) ‒

дома

     невозможной длины.

Одни дома

         длиной до звёзд,

другие ‒

        длиной до луны.

Янки

    подошвами шлепать

                     ленив:

простой

       и курьерский лифт.

В 7 часов

         человечий прилив,

В 17 часов

          ‒ отлив.

Скрежещет механика,

                   звон и гам,

а люди замелдяют

                жевать чуингам,

чтоб бросить:

             «Мек моней?»

Мамаша

      грудь

           ребёнку дала.

Ребёнок

       с каплями из носу,

сосёт

     как будто

              не грудь, а доллар ‒

занят

     серьёзным

              бизнесом.

Работа окончена.

                Тело обвей

в сплошной

          электрический ветер.

Хочешь под землю ‒

                  бери собвей,

на небо ‒

         бери элевейтер.

Вагоны

      едут

          и дымам под рост,

и в пятках

          домовьих

                  трутся,

и вынесут

         хвост

              на Бруклинский мост,

и спрячут

         в норы

               под Гудзон.

Тебя ослепило,

              ты осовел.

Но,

   как барабанная дробь,

из тьмы

       по темени:

                 «Кофе Максвел

гуд

   ту ди ласт дроп».

А лампы

       как станут

                 ночь копать,

ну, я доложу вам ‒

                  пламечко!

Налево посмотришь ‒

                    мамочка мать!

Направо ‒

          мать моя мамочка!

Есть что поглядеть московской братве.

И за день

                в конец не дойдут.

Это Нью-Йорк.

             Это Бродвей.

Гау ду ю ду!

Я в восторге

            от Нью-Йорка города.

Но

  кепчонку

          не сдёрну с виска.

У советских

          собственная гордость:

на буржуев

          смотрим свысока.